– С чем пожаловали к нам, москвичи? – проговорила Снегуркина. В ее обращении “москвичи” не прозвучало сарказма, какой обычно вкладывают жители Северной столицы в это слово, – одно только радушие.
– Мы готовим для нашей газеты, “Молодежных вестей”, – начал Дима, – материал под условным названием “Двадцать лет спустя”: как сложились судьбы тех студентов, что закончили вуз двадцать лет назад? Как прожили они эти непростые годы, изменившие страну? Чем занимаются сейчас?
"Вот ведь – врет и не покраснеет, – подумалось Наде. – Все они, журналисты, такие. Ректору Дима лепит одно, главврачу – другое, этой Снегурке – третье… А если Снегуркина с тем же Резиным встретится? Сличит наши, так сказать, показания?.. Впрочем, мы с Полуяновым тогда уже будем далеко… На это Дима и рассчитывает”.
– Ваш ректор говорил мне, – продолжал Полуянов, – что у вас, мехматовцев, выпускников восемьдесят первого года, курс был необыкновенный. Это правда?
– Ректору, конечно, видней… – улыбнулась женщина. – Но я наш курс очень люблю.
– Говорят, именно вы, Юлия Павловна, встречи выпускников обычно устраиваете?
– Есть такое дело.
– А в этом году вы двадцатилетие окончания праздновали?
– Праздновали.
– Много народу съехалось?
– Около ста человек…
– О-о!..
– ..Правда, весь выпуск у нас составлял двести пятнадцать человек. Многие не смогли приехать. Кто-то живет и работает у вас, в Москве, кто-то – в других городах. Занесло наших и в Америку, и в Израиль, и в Канаду. Трое работают в Австралии, один человек даже в Чили… Ну, кто-то не приехал по болезни или по материальным соображениям – есть, к сожалению, и такие. Кто-то сильно загружен. Трое, увы, уже скончались…
– А кто среди ваших однокурсников особенных успехов добился?
– Все, по-моему, неплохо устроились, – лучезарно улыбнулась Снегуркина. – Резин, например, – профессор, доктор, завкафедрой…
– Мы с ним уже встречались, – вклинилась Надя.
– Прекрасный ученый и человек необыкновенный, правда?.. – восхищенно проговорила женщина.
Надя согласно покивала и подумала: “Зануда он необыкновенный” – А есть те, кто изменил своей профессии? – продолжал плести свою паутину Дима.
– Вовочка Коростылев, – улыбнулась Снегуркина. – Он стал астрологом.
– Астрологом?
– Да. Вы его, наверно, по телевизору видели. Бородатый такой. Он часто на телевидении выступает.
– “Тот самый К.”, – вслух произнесла Надя. Дима метнул на нее взгляд, в котором читалось:
"Молчи, сам догадался!” – и продолжил допрос:
– У этого Коростылева, наверное, много друзей было…
– Нет, почему вы решили? Он, наоборот, все время наособицу был.
– А в СТЭМе Коростылев выступал?
– Да нет, что вы. Он все больше с книжками. Фантастику читал. Правда, никто и подумать не мог, что он астрологом станет. Тогда и профессии-то такой не было. Лженаука!..
Дима глянул на Надю. Еле заметно покачал отрицательно головой. Она ответила ему понимающим взглядом: “Я тоже думаю, что Коростылев не тот самый К, из дневника Евгении Станиславовны”.
– А других знаменитостей с вашего курса не вышло? – продолжал наседать на Снегуркину журналист. – Актеров, писателей, телеведущих?
– Депутат Госдумы – такого человека можно считать знаменитостью? – лукаво произнесла женщина.
– Депутат? – округлил глаза Дима. – Думы? Государственной?
– Государственной, – засмеялась женщина. – Самой что ни на есть Государственной.
– И кто это? – подался вперед Полуянов.
– Костя Котов. Точнее – Константин Семенович Котов.
Надя с Димой опять переглянулись. “Вот он, тот самый “К.”?"
– Что-то я не слышал о таком депутате… – тщательно маскируя азарт, произнес Полуянов.
– Ну что вы… Он в Москве уже давно. С самого Первого съезда народных депутатов, с восемьдесят девятого года. И все это время – в парламенте. В девяносто первом году вместе с Ельциным Белый дом оборонял. В девяносто третьем – наоборот, в отличие от многих коллег, Ельцину сдался. Потом его снова выбрали, уже в Думу… Но, – спохватилась Снегуркина, – Костя парень хороший. Я, правда, сама к нему никогда не обращалась – но некоторые наши ребята к нему за помощью ездили. И он всегда принимал. И помогал, чем мог. А то, что вы о нем ничего не слышали, неудивительно. Он не мельтешит, на трибуну не лезет. Работает спокойно в своем комитете или там подкомитете. Костя всегда таким был. Спокойный, умный, обстоятельный. Отличник, спортсмен – но держаться предпочитал в тени…
– Он в общаге жил?
– Да. Он откуда-то с Севера. Из Череповца, что ли.
– В комсомольской работе, наверно, участвовал… – вслух предположил Дима.
– Нет. Вы знаете – нет. От общественной работы Костя тогда уклонялся.
– А в СТЭМе выступал?
Снегуркина засмеялась каким-то своим воспоминаниям.
– Знаете, любил Костька театр. Но, как говорится, без взаимности. Таланта сценического в нем не было. Так что он вечно вокруг нашего факультетского театра сшивался, но был в основном на подхвате. Реквизитором, осветителем, суфлером… Только раз ему дали роль – почти без слов. Изображал Костя в одной миниатюре ребеночка-дебила. Ему там папаня говорит: “Что ж ты такой у меня неуч, такой тупой…” – и по голове ему стучит. А Костька делал лицо придурочное и говорил:
"Папаня, стучат…” Очень у него это “папаня, стучат” хорошо получалось. Очень к его лицу – довольно простодушному на первый взгляд – подходило. Зал обычно просто со смеху покатывался. Котова даже дразнили одно время этим “папаня, стучат”. Это его звездный час был. Он в этой роли переиграл даже того, кто роль отца исполнял – а им сам Шепилов был…
– Кто?! – в один голос воскликнули Надя и Дима – они оба вспомнили инициал Ш., стоявший в тетради Евгении Станиславовны рядом с “тем самым К.”.
– Шепилов, – удивилась их реакции Снегуркина. – А вы что, знаете его?
– Нет, – быстро сказал Дима. – А кто это?
– Друг Кости Котова. Тоже с нашего курса. Отличник, звезда… Вот у него, в отличие от Котова, настоящий театральный талант был…
– Значит, Шепилов с Котовым дружили? – уточнил Дима.
– О, не разлей вода!
Надя с Димой переглянулись, и Надежда, опережая журналиста, выпалила:
– А где он сейчас – Шепилов?
– Он тоже у вас, в Москве. И тоже – большой человек.
– Кто конкретно? – быстро спросил Дима.
– Бизнесмен. Довольно крупный. Торгует лесом, нефтью, тракторами… Всем подряд. Он приезжал в феврале на встречу курса. Все как полагается: “Мерседес” с шофером, костюм от “Хьюго Босс”… Но он, знаете ли, без этих… – Снегуркина изобразила пародийно на обеих руках “пальцы веером”, – ..новорусских понтов. По-прежнему милый парень. Без выпендрежа. Половину нашего стола тогда, в феврале, оплатил. Ой, что это я говорю!.. Не записывайте! Он же просил меня никому об этом не рассказывать!