Тем паче, что когда шла в бассейн, к ней подошел один из охранников. Строго поинтересовался:

– Татьяна Валерьевна, вы куда направляетесь?

Спасибо, хозяйские халдеи хоть по имени-отчеству к ней обращаются.

– Плавать, – пожала плечами Садовникова.

– Ну, это можно, – важно кивнул тот.

– А что, я должна спрашивать у вас разрешения? – подняла бровь Татьяна.

– Вы должны ставить меня в известность, – парировал парень. – Потому что Марина Евгеньевна приказала: мы должны знать обо всех ваших перемещениях. Для вашей же собственной безопасности.

Возразить было нечего. Но до чего же неприятно, когда за тобой присматривают!

Таня быстрым брассом рассекала нежную гладь воды. От бортика к бортику, пятьдесят метров, сто, триста, пятьсот... И все время, как ни взглядывала случайно на огромные окна, видела снаружи, в саду, фигуру охранника.

Работал парень добросовестно: глаз с бассейна не сводил. И пойди пойми: то ли охраняет, то ли подсматривает.

А когда вылезла из воды и устроилась отдохнуть в шезлонге, под одной из раскидистых пальм, охранник и вовсе к окну приклеился. Тоже мне, телохранитель... Явно ведь просто глазеет (благо есть на что поглазеть).

Таня не удержалась: показала надоедале язык. Отвернулась. И вдруг услышала (окна-то открыты) хрип рации. А потом – недоуменный возглас:

– Что-о?

Обернулась: охранник с самым озабоченным лицом приклеился к своей уоки-токи. И на глазах бледнел.

Таня обратилась в слух. Но бодигард лишь коротко рявкнул:

– Мы немедленно выезжаем.

И, не удостоив Садовникову даже мимолетным взглядом, сорвался с места.

– Славу богу, свалил... – облегченно пробормотала Татьяна.

Хотя даже немного обидно стало: пара слов по рации, и ее безопасность больше никого не волнует.

Она решила снова прыгнуть в бассейн, проплыть еще метров триста-четыреста, но увидела: в сад вдруг выбежала Фаина. Ни грана обычной сдержанности – мчит, не разбирая дороги, по направлению к главным воротам. И по лицу слезы размазывает.

Ну, после подобного зрелища – уж совсем не до купания.

Таня, более не заботясь о возможных зрителях, расстегнула мокрый купальник. Бросила его прямо на пол. Мгновенно оделась. И тоже поспешила через сад к главным воротам.

Здесь уже ревел двигателем внедорожник – не тот, что увез днем Холмогорову со свитой, а другой. На заднем сиденье устроилась заплаканная Фаина, рядом разместились двое охранников. Место спереди пустовало.

Таня подлетела к Фаине, выпалила:

– Что случилось?

Та вскинула на нее опухшие, зареванные глаза:

– С Мариной Евгеньевной беда...

– Мадам! Мы уезжаем. Или туда – или сюда! – рявкнул на Татьяну водитель.

Она поспешно прыгнула на переднее место. Внедорожник начал тяжело подавать назад, запахло соляркой. А Фаина на заднем сиденье забормотала:

– Мариночка... Зайка, солнышко... Пожалуйста, держись...

– Что случилось? – обратилась Таня уже к охраннику – тому самому, что надоедал ей подле бассейна.

– «Мерседес» Марины Евгеньевны в аварию попал. По пути в Красную Долину.

– Серьезную?

Охранник опасливо взглянул на Фаину и понизил голос до шепота:

– Сказали, выживших нет.

Глава 9

Таня

«Пробка» выглядела безнадежно: машины стояли на многие километры.

– И ведь хрен объедешь... – ворчал водитель.

Объехать действительно невозможно – встречной полосы на дороге просто не было. Трасса шла в единственный ряд. Справа располагалась высоченная скала, слева зиял глубочайший обрыв, и где-то далеко внизу пенилась быстрая горная речка. А для того чтоб разъехаться с противоположным потоком, каждые пятьсот метров имелись специальные площадки.

Таня, несмотря на свою любовь к экстриму, впервые в жизни радовалась, что едет по жуткой дороге не сама, а с водителем. Погонять на опасной трассе она бы не отказалась, но разъезжаться со встречными... пятиться задним ходом до площадки, ежесекундно рискуя свалиться в обрыв! Нет, такое не для нее. Женщинам – даже самым смелым – фигурное вождение дается тяжело. А сейчас даже не поймешь, как разъезжаться: в одну сторону машин двести скопилось, во встречном направлении – явно не меньше. Никакие площадки не помогут.

В «мерсе» угрюмо молчали. А о чем говорить, если ехали, судя по всему, за телом хозяйки? Водитель, мрачней тучи, безнадежно вглядывался в намертво застывший поток. Рядом скорбно оцепенел охранник. Фаина, вся в слезах, съежилась на заднем сиденье.

– Встали наглухо, – обреченно пробормотал шофер.

– И какая, на хрен, Олимпиада с такими-то дорогами?! – на секунду вынырнул из горестного забытья охранник.

Фаина промолчала.

А Таня, ни к кому вроде не обращаясь, пробормотала:

– Я выгляну? Посмотрю?

Ей никто не ответил.

Водитель, охранник, Фаина – все трое поглядывали на нее с явным недоумением. Похоже, не понимали, зачем она увязалась с ними и какое вообще имеет отношение к их горю и к их жизни.

«Да на вас-то мне плевать, – мелькнуло у Тани, – а вот Холмогорову жаль...»

И сама себе удивилась: неужели у нее наконец получилось – полюбить свою героиню? Но ей действительно хотелось, чтобы произошла ошибка. Чтобы в аварию попал совсем другой «Мерседес», и Холмогорова оказалась жива-здорова. Пусть она даже рявкнет: «Ты почему, Татьяна, не за компьютером?!»

Садовникова выбралась из машины. Убедилась: поток не движется. Многие водители и пассажиры уже из своего транспорта повылезали – собираются по нескольку человек, покуривают, обсуждают.

Проходя мимо одной группки, услышала:

– У меня у мало́го по бегу второй разряд. Он быстро сгоняет. Хоть бы знать, насколько застряли...

И увидела, как гонец – парнишка лет пятнадцати – поспешил к началу пробки.

Действительно: неприятно стоять, ждать неизвестно чего...

Ее спутники – похоже, демонстративно – смотрели в сторону, и девушка даже предупреждать их не стала, что уходит. Двинулась вперед мимо разгоряченных водителей и кипящих двигателями машин. Удивительный здесь народ: почти у всех зажигание осталось включено. Ладно иномарки с кондиционерами, но в «Жигулях»-то зачем?

Хотя ее модные босоножки от «Поллини» к подобным марш-броскам оказались плохо приспособлены, до центра «пробки» девушка добралась почти одновременно с шустрым пацаном. Метров за триста увидела: узкую дорогу перегородил огромный, с высоченной стрелой, кран. Рядом – пара милицейских машин. Несколько мужчин в униформе спасателей. Взволнованная толпа зевак. Возле «Скорой помощи» равнодушно курят двое в синей униформе.