«А что, если это он?.. – панически подумала Леся. – Вася – племянник Брагина. Он двоюродный брат Ивана. Почему он вдруг очутился здесь? Может, это он убил его?»
Стараясь, чтобы голос прозвучал как можно тверже, Леся спросила:
– Как ты сюда попал?
– Потом… – отмахнулся Вася.
– Потом?!. Что, трудно ответить?
– Это долгая история.
– Ах так? Тогда немедленно останови машину.
Против воли в ее голосе прозвучали панические нотки.
Парень усмехнулся.
– Кажется, меня здесь боятся. Какая честь для бедного палеонтолога!
Машина вылетела на Волгоградский проспект и понеслась в сторону Кольцевой.
– Останови! – скомандовала Леся.
– Дурья твоя башка! – выругался Вася. – Неужели непонятно: надо свалить с места преступления подальше и побыстрей!
– Зачем тебе это нужно? – нахмурилась девушка.
– Это нужно тебе! Я не был на квартире у Ванечки, а ты – была. Ты мне сказала, что он убит. Точно так же не я, а ты была в квартире Брагина в тот день и час, когда его убили. Меня никто и ни в чем не заподозрит. Хотя бы потому, что я ни в чем не виноват. А ты вся, кругом, под подозрением.
– Все-таки: что ты делал у подъезда наркомана?
– А ты упрямая!.. Ладно, рассказываю по порядку. Сегодня с утра я был на похоронах. Брагин, между прочим, мой родной дядя…
– Я знаю, – тихо проговорила Леся, хотя, наверное, не следовало выдавать лишнюю информацию.
– А-а, тетка Любка тебе напела, что я его племянник! Узнаю старую сплетницу!.. Что еще она тебе наплела? Что я терпеть его не мог?
Леся промолчала. Машина неслась по Волгоградскому проспекту в сторону Кольцевой, и из открытых окон хлестало теплым воздушным потоком. Вася продолжал:
– А я и не скрывал, что терпеть не могу Брагина. Он унизил и обворовал моего отца, вышвырнул его с работы – после всего, что папа для него сделал. За что же мне любить своего дядюшку? Но я его не убивал, ясно? И Ивана не убивал тоже.
– Останови! – истерически прокричала девушка. – Пожалуйста, останови!
Василий выругался сквозь зубы и резко подал машину вправо. Перестроился ближе к обочине и наконец остановился.
Они запарковались в довольно уединенном месте. Вокруг – ни домов, ни людей, только вдали возвышается казенное здание – кажется, госпиталь, да проносятся мимо равнодушные машины. Надо было открыть дверцу, встать и выйти, но Леся отчего-то медлила. Внутри «шестерки» стало совсем жарко. Солнце палило вовсю, а ветерок из открытых окон больше не обвевал.
Вася повернулся к сидящей рядом девушке. На его лбу блестели бисеринки пота. В глазах застыла мольба.
– Леся… – молвил он. – Лесечка… Неужели ты еще не поняла?..
Он облизнул губы. Лицо его побелело – так, что проявились все веснушки.
– Поняла – что? – тихо переспросила Леся.
– Что я… – начал Васечка и смешался. Начал сызнова: – Что ты… – И снова осекся. Однако потом взял себя в руки и все-таки выговорил: – Что ты – прекрасная, необыкновенная, чудная. Что я… – он снова прервался, а потом сказал не совсем то, что хотел: – Что я хочу быть рядом с тобой. Хочу оберегать тебя, защищать, спасать. И я… – снова пауза, а потом Вася выговорил совсем тихо: – Я люблю тебя.
Молчание повисло в машине – только свистели мимо автомобили.
Все Лесино существо наполнилось радостью. «Так вот почему, – мелькнула дурацкая мысль, – мне сегодня целый день не везло! Сплошные обломы и трагедии. Значит, все неудачи означали, что мне подфартит в любви…»
Васечка вопрошающе, даже умоляюще глядел на нее.
«Надо что-то ему ответить… Но что? Сказать, что я его люблю, – будет вранье…»
– Спасибо тебе… – прошептала она.
– Спасибо? – Парень нервно потер лоб. – Спасибо – и все?
– Я очень рада… – пролепетала Леся и вдруг расплакалась. Второй раз за сегодня. Слишком много событий. Слишком много переживаний.
Она закрыла лицо руками. Она рыдала, ничего не видя вокруг, но это были иные слезы, чем днем на бульваре. Тогда она плакала от огорчения и умаления себя. Теперь тепло и счастье растекались по всему ее телу. Леся испытывала небывалое, яркое чувство – и окажись на ее месте другая, опытная женщина, она бы сказала: то, что испытывает сейчас Леся, сродни экстазу. А тут еще Вася стал гладить ее по голове – очень осторожно, очень бережно, легкими движениями, – и тогда она, не ведая, что творит, упала ему на грудь, и его руки сомкнулись вокруг нее. А потом он стал нежно-нежно теплыми, ласковыми губами целовать ее волосы, лоб, а после – мокрые от слез щеки, и радость, бушевавшая внутри ее, вдруг достигла необыкновенной остроты, а потом – неожиданно кончилась, оставив после себя лишь тепло и признательность к юноше. Леся вдруг словно прозрела, и стала другой, и очень отчетливо начала чувствовать происходящее вокруг: она сидит в неудобной позе, руль упирается ей в плечо, от тела Васи пышет жаром, а мимо пролетают автомобили, и любопытные пассажиры оглядываются на них. Тогда девушка отпрянула от него, отвернулась и стала искать в рюкзачке платок, а потом, когда вытерла лицо, прошептала тихо-тихо:
– Спасибо тебе… Я так счастлива… Давай поедем…
Они мчались, в окна свистал ветер, и Леся была так счастлива, что даже не могла поверить: неужели она впервые в жизни путешествует вместе с любимым, и для нее стремительное шоссе, и солнце в спину, и ветерок, и огненный профиль Васи…
Однако чистая, беспримесная радость никогда не длится долго. Всего минуту, две, а потом к ней примешиваются воспоминания, подозрения, тревоги.
– Куда мы едем? – повернулась Леся к своему спутнику.
– Я везу тебя домой, – улыбнулся он. – То есть на мою дачу.
– А почему прятать меня после убийства Брагина стал ты, его племянник?
– Да потому, – пожал плечами Вася, – что мы с Ником Кривошеевым действительно друзья. Мы с ним года три назад в отпуске в Крыму познакомились. Потом иногда на футбол ходили, пиво пили… А тут он попросил меня спрятать хорошенькую девушку. Почему нет? Дача все равно пустует.
Леся требовательно спросила:
– Это ты познакомил Ника и Райтонена?
Вася кивнул:
– Я. А почему нет? Враг моего врага (я Райтонена с Брагиным имею в виду) мне друг.
Голова у Леси кружилась. Они миновали Кольцевую и мчались в область.
– Значит, ты все знал про меня, – промолвила девушка. – В чем меня подозревают и от чего я скрываюсь.
– Да, знал, – спокойно подтвердил Вася. – И что?
Леся промолчала. Потом тихо сказала: