– Я понимаю, Валюшка, тебе, наверно, неприятно об этом слышать... Но только, если Маруся умрет, я... я тоже... за нею, следом... того... Не смогу я без нее, понимаешь?!
* * *
Несколько часов спустя, тем же вечером, Валя пыталась проанализировать: какие чувства у нее вызвал рассказ Степана? Обиду? Жалость? Возмущение? Ведь все-таки она его любила. Преданно. Терпеливо. И Степан, конечно, об этом догадывался. Однако не постеснялся – вывалить перед ней кучу своих проблем с другой. С какой-то Маруськой. И при этом, кажется, ждал сочувствия. Ждал, когда она, Валя, хотя бы скажет, что ей очень жаль, что разлучница и Степа вряд ли смогут жить долго и счастливо и умереть, причем от старости, в один день... Однако ей самой ужасно хотелось выкрикнуть, особенно в первый момент:
– Да плевать мне на твою Маруську вместе со всеми ее болячками! Пусть хоть заживо сгниет – мне-то что?! Я к тебе зачем пришла? Чтобы ты мне помог. Не так ведь часто о чем-то прошу – да вообще никогда не просила!
Но вместо помощи – или хотя бы сочувственных слов – Степан загрузил ее собственными проблемами.
«Любая бы нормальная девчонка – у кого хоть капля гордости есть! – все бы высказала Степану, – точила себя Валентина. – И была бы на сто, нет, двести, триста процентов права!»
Но она сама, увы, «нормальной» не являлась.
Валя уже лет десять носила гордое звание «своего парня», и вести себя ей пришлось соответственно этому почетному статусу. Нет, утешать страдающего Степана она, конечно, не стала. Но и уйти, устраниться, забыть было нельзя. Слишком давно они, все трое, если уж и Петьку вспоминать, были в одной связке. Слишком привыкли разруливать все проблемы вместе. Иное дело, конечно, что сейчас не та фигня, когда нужно всего лишь Валину тетрадь у математички выкрасть, чтобы она неправильно решенную задачку переписала. Подобные эскапады у них когда-то выходили лихо. Но получится ли прорваться сегодня, в куда более сложной ситуации?
И Валя, избегая встречаться взглядом со страдающими глазами Степана, предложила:
– Слушай, а поехали к нам на сервис? Там сейчас Петька один кукует. Повидаемся. Если машины на ремонт есть – вместе навалимся. Пропаганда гласит, что от работы должно полегчать. А нет работы – пивка тяпнем. И обсудим, что дальше делать. Нам всем. Троим.
Степан взглянул в ее расстроенное лицо. Дружески потрепал за плечо. И благодарно сказал:
– Спасибо тебе, Валька!
– За что? – печально улыбнулась она.
– За все. – Он усмехнулся и признал: – Я бы на твоем месте просто послал...
«Я тоже хотела тебя послать », – подумала Валя. – Только, увы, не смогла...»
* * *
До сервиса доехали на Валиной машине – все равно под окном стоит. По пути тормознули у «лояльного» ларька (его так Валя окрестила – потому что из всех окрестных торговых точек самый душевный. И цены особо не дерут, и в плане выбора под супермаркет «косят». По крайней мере, любимый ликер «Грейпфрут-лимон» тут всегда имелся).
Но сегодня ничего крепкого покупать не стали – давно подмечено, что пить лучше «на веселье». А если настроение гадкое, от водки или коньяка только хуже станет. Да и ликеры не пойдут. Так что они со Степаном ограничились пивом, а по пути в гаражи приобрели у деловитых бабуль на уличном рынке пяток вызывающе ржавых вобл.
– Ну, кажется, вечер обещает нам много утех, – тут же повеселел Степан, с любовью оглаживая пивные бутылки.
А Валя с привычной снисходительностью подумала: «Вот, блин, мужики! До чего ж примитивные существа!.. Глаза пивом залить – и все проблемы побоку...»
У их гаражей ни единой машины припарковано не было – лома клиентов, похоже, не наблюдается. Валя со Степаном без стука (а что к себе-то стучаться?) зашли внутрь. На подъемнике скучал оранжевый «Запорожец» – так называемая «благотворительная» машина. Им ее общий сосед, ветеран дядя Миша, навязал. Умолил двигатель перебрать – за две свои пенсионерские копейки. Заказ, конечно, крайне невыгодный, то есть просто один сплошной убыток, но ведь дядя Миша давным-давно, когда они совсем мелкие были, всегда на мороженое им подкидывал. По собственной инициативе. А позже никогда не закладывал родакам, что они под его окнами курили...
– Ну, если в работе только «запор», – тогда точно бухаем! – окончательно развеселился Степан. И заорал: – Петька! Петр! Где ты прячешься? А ну вылазь! К тебе пиво приехало!
– И вобла! – заражаясь бесшабашным Степановым настроением, подхватила Валя.
– ...бла-бла-бла!.. – откликнулось гулкое гаражное эхо.
А Петр – молчал.
– В кабинете, что ли, засел? Не слышит? – предположил Степан. – Чай пьет?
«Кабинетом» они звали крошечную, два на два, выгородку на задах гаража, куда с огромным трудом втиснулись стол, два продавленных стула да кресло. Плюс предмет роскоши – недавно купленный в складчину белоснежный электрический чайник «Тефаль».
– Эй, Петька! На фиг твой чай! Пиво! Пи-во! Мы пиво привезли! – выкрикнула Валентина.
Но дверь в кабинет-выгородку по-прежнему не открывалась.
– Дрыхнет, – констатировал Степан. И предложил: – Пойдем, Валька, в «гробик» с ним сыграем.
Валя поморщилась. «Гробик», примитивное развлечение, когда над спящим доску держат, чтоб он спросонья подумал, будто его в деревянный ящик заложили, она еще со школы не жаловала. А уж сейчас тем более не смешно... Поэтому она просто широко распахнула дверь в кабинет, позвала: «Петька!»... И в ужасе застыла на пороге.
Петя не спал – хотя и сидел в кресле, голова на столе, руки расслабленно болтаются на подлокотниках. Но только на лице застыло не умиротворенное, сонное выражение, а страдание. Губы разбиты, глаза заплыли, под носом запеклась кровь...
– Петя... – хрипло выдохнула Валя.
Наверно, она должна что-то сделать... Хотя бы проверить, жив он или нет. Но ее будто парализовало – вот и зовись после этого «своим», железным, парнем. И тогда Степан оттолкнул ее, бросился к другу и схватился за его пульс.
* * *
Больницы, к счастью, удалось избежать.
Доктор с приехавшей «Скорой» – Степан с Валей его для большего рвения десяткой «гринов» снабдили – ехать в стационар отсоветовал:
– Зачем? Переломов у него нет, вывихи я вправлю, а от ушибов с гематомами, – сальноватый взгляд в сторону Вали, – женская ласка помогает куда лучше, чем капельницы...
– Слава богу! – не удержалась Валя.
– Профессионально били, – прокомментировал доктор. – Кто же его так отделал, а? Я вообще-то обязан в подобных случаях милицию извещать.
– Не надо... в милицию... – с трудом прошептал разбитыми губами Петр, выразительно глядя на Степана.
Тот поспешно выудил из портмоне еще одну зеленую десятку, вручил ее доктору и попросил: