Яна уже надела куртку, когда услышала:
– Ты потеряла...
Она обернулась. Рядом стоял Шереметьев и протягивал ей на ладони красную божью коровку. Яна растерянно прикоснулась к волосам. Резинки не было, зато рядом была обворожительная Юлька Широкова. Она замерла в дверях гардероба и, похоже, раздумывала, что ей лучше всего предпринять. Яна горько усмехнулась и легонько шлепнула Шереметьева по руке. Коровка упала на пол, как те драгоценные камешки в траву, а Кузнецова, резко развернувшись, вышла из клуба «Вираж».
– Яна, постой, – на крыльцо выскочил следом и Витька. – Не уходи, я сейчас! Только возьму куртку... – И он опять скрылся в дверях клуба.
Нет уж, она его ждать не станет, потому что слезы, бегущие по щекам, никак не унять. Еще не хватало, чтобы он видел ее плачущей! Да и что она может ему сказать? Разве он поверит ей после всего? А он что может ей сказать? Что без ума от Широковой? Или что-нибудь опять про Брыкуна и пропавшее кольцо? Яна размазывала слезы и шла вперед, не разбирая дороги, пока ее все-таки не догнал Шереметьев.
– Да постой же ты! – сказал он. – Я устал за тобой бежать!
Яна послушно остановилась, отвернув в сторону лицо.
– Ты плачешь? – все-таки заметил Витя. – Что случилось?
– Ничего, – односложно ответила Кузнецова.
– Когда ничего не случается, не плачут.
Яна повернула к нему мокрое лицо и выпалила:
– Ну, допустим, случилось! Ты все равно мне не поможешь!
– А вдруг?
– Тогда... помоги...
Шереметьев молча смотрел на нее, ожидая продолжения. Яна глубоко вздохнула и, наконец решившись, тихо попросила:
– Не уходи больше от меня никуда, пожалуйста... не бросай одну...
Витя исподлобья глядел на нее и ничего не отвечал.
– Вот видишь, – горько сказала Яна. – Ты не можешь мне помочь. Я знала...
– Но... как же... – наконец отозвался Шереметьев. – Тебе же не было до меня никакого дела... Может быть, это из-за Юльки?
– Может быть...
– Но это же...
– Понимай, как хочешь, – не дала ему договорить Яна. – И можешь прямо сейчас же уйти к ней обратно.
– И ты, конечно, не станешь меня задерживать?
Яна помотала опущенной головой. Слезы застилали ей глаза. Шереметьев подошел ближе. Испуганная Яна подняла к нему лицо. Он вытер пальцами задержавшуюся на ее подбородке слезу и коснулся губами щеки.
– Ты соленая, – сказал он.
– Ты меня простишь? – всхлипнула Яна.
– За что?
– Ты знаешь...
– Я люблю тебя, – просто сказал Шереметьев.
– А я тебя... – прошептала Яна.
* * *
С того вечера, когда после дискотеки ее догнал Шереметьев, Яна носила себя, как священный сосуд. Она даже по тротуарам старалась ступать осторожнее, чтобы ненароком не расплескать свое счастье. С того момента, как она ощутила на щеке прикосновение Витиных губ, мир существенно изменился к лучшему: его краски стали ярче, люди добрее, и даже апрельский дождь пополам с невесть откуда взявшимся мокрым снегом – совсем не противным.
Единственным, что отравляло Янино существование, было параллельное существование в этом прекрасном мире Юльки Широковой. Бывшая подруга и ранее довольно безвредная врагиня превратилась в жестокого агрессора и бесстрашную террористку. Она устраивала Яне мелкие пакости в виде пролитого в школьную сумку клея, а также довольно большие неприятности. Одной из таких больших неприятностей для Кузнецовой стало уничтожение Юлькой ее контрольной работы по английскому языку. Конечно, Яна за руку ее не хватала и не видела, как она рвет или выбрасывает ее двойной листок, но до англичанки он не дошел. В кабинете английского Юлькино место находится как раз перед Яной, и именно Широковой Кузнецова передала свой листок вместе с остальными, присланными ей с последней парты. Контрольную, конечно, можно переписать, а можно даже не переписывать. Одна пара все равно не сможет пробить брешь в плотном строю Яниных пятерок, но дело в принципе. Яна чувствовала, что Широкова на этом останавливаться не собирается. И каждое школьное утро начиналось для Кузнецовой с обжигающего, ненавидящего взгляда, которым одаривала ее при входе в класс Юля Широкова.
На следующую пятницу Людмила Семеновна, их классная руководительница, назначила празднование дней рождений всех, кто родился весной. Эта традиция – отмечать всем вместе дни рождения по сезонам – повелась с пятого класса и до сего времени пользовалась неизменным успехом у одноклассников. Но сейчас несколько девочек держали нос, что называется, против общего ветра. Конечно, ими были Таня с Яной, личные интересы которых с некоторых пор выходили за пределы интересов 8-го «Б». Не слишком стремилась провести время среди одноклассников и Юля Широкова.
– Надоели уже эти детские утренники, – презрительно высказалась она на классном собрании, посвященном подготовке к празднику.
– Кто еще так думает? – спросила Людмила Семеновна, и лицо ее приняло столь огорченное выражение, что Яна опустила голову к парте как можно ниже.
Класс напряженно и обиженно молчал. Парни, разумеется, знали о романах девчонок с девятиклассниками и были не в восторге. Одноклассницы завидовали Кузнецовой с Самохиной и жаждали какого-нибудь реванша, только не знали, каким образом его добиться.
– Я уверена, что все так думают, только кишка тонка признаться, – тонко улыбалась Юлька, в десятый раз поправляя наманикюренными пальчиками жесткую от лака челку.
– Не слушайте ее, Людмила Семеновна, – лениво проронил Колька Брыкун. – Мы все придем, а если Широкова дома посидит, так никто не огорчится. Я вам точно говорю.
Юлька еще презрительнее хмыкнула и демонстративно выключилась из собрания, уставившись в окно.
Несмотря на то что день рождения Яны был именно весной, на этот раз классное мероприятие тоже не вызывало у нее былого восторга. Она с большим удовольствием провела бы время с Витей, но обижать одноклассников с Людмилой и идти с ними на конфликт ей не хотелось. Она даже согласилась участвовать в «Поле чудес», которое тоже было у них традиционным с пятого класса. Яна обычно являлась ведущей игры и даже гордилась тем, что ее когда-то выбрали на эту роль, хотя претендовали многие, в том числе и Юлька Широкова. На игру Яна всегда надевала шикарную черную с серебряными блестками мантию, блестящую диадему с ярко-розовым пером надо лбом и брала в руки «волшебную» палочку в виде прозрачного гладкого стержня, кончик которого был украшен красиво ограненным стеклянным стразом. Разумеется, ей завидовали все девчонки в классе, а сама себе она казалась настоящей волшебницей «Поля чудес».
Этот наряд на праздник дней рождений в узкой черной лакированной коробке всегда приносила классная руководительница, родная сестра которой была ассистенткой известного иллюзиониста петербургского цирка. Одноклассники всегда завороженно следили, как Людмила Семеновна осторожно открывает коробку и достает из нее блистающее чудо. Сейчас же даже восхитительный наряд волшебницы не вызывал у Яны положительных эмоций, а классное развлечение казалось глупым и смешным, даже несмотря на то, что в телевизионное шоу «Поле чудес» по пятницам играла вся страна.