– Вот это да! – в очередной раз изумилась Яна, когда взгляд ее упал на лежащую на столе плоскую коробку, украшенную витыми золотыми шнурами и инкрустированную янтарного цвета пластинками. Раньше она ее не видела. – Настоящий янтарь, да? – Она осторожно тронула пальцем одну из медовых пластинок.
– Похоже на то, – совершенно незаинтересованно отозвался Витька.
– Это шкатулка?
– Нет, альбом для фотографий в футляре. Мать в какой-то антикварной лавке купила. Сдвиг у нее такой в мозгу. Тащит домой все подряд, как сорока из какой-нибудь басни.
– Ну что ты, Витя! Ведь такая красота! – не смогла скрыть своего восхищения Яна. – Наверное, сумасшедших денег стоит?
– Скорее всего, – почему-то сморщился Витька.
– Можно подумать, тебе неприятно, что у вас много денег, – с недоверием посмотрела на Шереметьева Яна.
– Мне не надо столько, – не отвел глаз Витька.
– Вот если бы тебе не хватало, то ты так не говорил бы!
– Я только сказал, что мне не нужно много, – он упрямо гнул свое. – Я в нашей квартире задыхаюсь от всех этих занавесей, ковров и позолоты. Мне все время кажется, что я не дома, а в музее и что вот-вот придет какая-нибудь старушка в очках и попросит выметаться из казенных залов. – Он еще раз поморщился. – Знаешь, пойдем лучше в мою комнату, там все-таки этого... всего... поменьше.
Витькина комната действительно была обставлена попроще, но и в ней мебель была такой богатой, какой не было ни у кого из других Яниных знакомых.
– Неужели тебе вообще ничего здесь не нравится? – продолжала удивляться Яна, усевшись на диван вычурной формы и поглаживая мягкую велюровую темно-зеленую обивку.
– Мне нравятся портреты, которые висят у нас в гостиной напротив окна. И еще есть одна вещь... Погоди... – Он вышел из комнаты и через некоторое время вернулся, что-то сжимая в кулаке. – Вот смотри. – Он разжал руку. На ладони лежало тонкое золотое колечко без всяких украшений с одним продолговатым искристым голубым камнем. – Это фамильная драгоценность. Сапфир. Он очень дорогой. Бабушка мне оставила. Сказала, что та девушка, которой колечко придется впору, станет моей невестой.
– Надо же! – восхитилась Яна. – Как в сказке!
– Хочешь примерить? – спросил Витька.
Яна тут же отдернула руку, которую протянула, чтобы взять кольцо. Еще не хватало, чтобы оно оказалось ее размера! Витька еще что-нибудь такое подумает... век потом не отвяжешься... Ишь, нашел себе Золушку!
Яна с виноватым видом подняла глаза на Шереметьева. Вообще-то она вовсе не хотела его обидеть. Но Витька и не обиделся. Он улыбался, и глаза его смеялись тоже.
– Испугалась? То-то! – весело сказал он. – Гляди! Будешь плохо себя вести, надену тебе кольцо насильно, и никуда ты от меня не денешься. Потому как оно – бабушкой заговоренное.
Видимо, на лице Яны появилось такое испуганное выражение, что Витька рассмеялся в голос и сказал:
– Не бойся, я не Синяя Борода! Возьми кольцо. Просто рассмотри. Камень действительно очень красивый.
Яна осторожно взяла двумя пальцами Витькино наследство и поднесла к настольной лампе. В лицо ей из бездонной прозрачно-синей глубины брызнули голубые искры. Она чуть развернула кольцо, и внутри его из трех граней будто вырвались и скрестились в центре светлые лучи. Их перекрестье зажглось таким нестерпимо ярким светом, что Яна вынуждена была отвести глаза.
– Ух ты! Здорово! – восхитилась она. – Никогда раньше не видела настоящих драгоценных камней. Я даже думала, что их красоту преувеличивают, что на самом деле их от стразов и отличить-то невозможно. Теперь понимаю... – Она с почтением протянула Витьке кольцо.
– Видела три пересекающихся луча? – спросил он.
Яна кивнула.
– Бабушка говорила, что они связаны с тремя великими силами: верой, надеждой и любовью, а само кольцо, или, правильнее сказать, перстень, может влиять на течение времени и даже помогает чувствовать ложь.
– Ну-ка, повлияй на течение времени! – хитро улыбнулась Яна.
– Запросто! Вот как ты думаешь, который сейчас час?
– Я думаю... часа четыре...
– А вот и ошибаешься. Я уже повлиял! – расхохотался Витька. – Сейчас пятнадцать минут шестого.
– Да ну? – удивилась Кузнецова. – Ну и засиделась я у тебя... Вот мама мне задаст! Я же ее не предупредила, что после школы к тебе зайду. Надо срочно идти домой!
– Успеешь. Все равно уж опоздала. Ты лучше скажи, убедил я тебя насчет времени?
– Не морочь мне голову, Витька! Сказки все это, ле-ген-ды!
– Не веришь, значит?
– Нет.
– А как же насчет вранья?
– А что насчет вранья?
– Ну... например, я знаю, что ты постоянно меня обманываешь...
– То есть? – удивилась Яна и под пристальным взглядом Шереметьева вдруг почувствовала, что краснеет.
– Разве я не прав? – перестал улыбаться Витька и довольно-таки сурово сдвинул брови.
Яна не знала, что и сказать. Шереметьев был прав. Даже больше, чем прав, потому что она обманывала всех: и его, и Татьяну Самохину, и Юру Князева, и даже Юльку Широкову.
Витька почувствовал ее смятение и опять рассмеялся:
– Да пошутил я! Клянусь! А скрещенные лучи имеют простое физическое объяснение.
– Какое же? – непослушными губами спросила Яна.
– Этот сапфир имеет включения рутила, благодаря которым при специальной огранке и возникают три скрещенных луча.
– Откуда ты знаешь? – спросила Кузнецова, чтобы хоть что-нибудь сказать и тем скрыть непроходящую тревогу.
– В книге по минералогии прочитал. А с точки зрения астрологии, сапфир считается королевским камнем, символом мудрости, власти, победы и справедливости.
– Про ложь и течение времени – это тоже с точки зрения астрологии?
– Да. А еще я читал, что сапфир делает человека спокойным, укрощает страсти, помогает преодолеть страхи и... Даже не поверишь, что еще!
– Что?
– Лень! Слушай, а ты, случаем, не Козерог по гороскопу?
– Нет... – опять удивилась Яна. – Я – Телец. А что, у Козерогов сапфир лень не укрощает?
– Дело не в этом. Для Козерогов сапфир опасен.
– Чем?
– Не знаю. В книге не написано. Сказано только, что Козерогам носить сапфир нельзя.
– Да-а-а... Интересный камень. Откуда у вас такое богатство?
– Я тебе расскажу, но... только тогда, – стал серьезным Шереметьев и забрал у нее кольцо, – когда ты по собственной воле согласишься надеть его...
– Ну тебя, Витька! – решила свести дело к шутке Яна, хотя все внутри ее трепетало и сжималось в комок. – Сейчас не девятнадцатый век. Развел тут тайны дворцовых переворотов...