— О, я не знал, что у тебя столько воздыхателей, — улыбнулся Томас и снял Марину крупным планом.
— Но я имела в виду колонну! Неужели ты снимал меня?
— Она похожа на колонну Победы в Берлине, зато ты — уникальна!
— Ну вот, я же говорила, что все дело в твоей чарующей внешности; ты патетический ухажер, Томас, и в Италии у тебя нет никаких шансов на успех! Пошли отсюда, жара невыносимая.
Марина взяла Томаса за руку, и они ушли, оставив позади колонну Антонина.
* * *
Взгляд Джулии обежал сверху донизу колонну Победы, взметнувшуюся в небо Берлина. Энтони, присевший на цоколь, пожал плечами.
— Трудно было рассчитывать на успех в первый же день, — со вздохом сказал он. — Признай, что, если бы тот тип в кафе оказался Томасом, такое совпадение выглядело бы более чем подозрительно.
— Я знаю… мне просто почудилось, что это он, вот и все.
— Может, потому, что тебе очень уж хотелось, чтобы это оказался он?
— Со спины у него была та же фигура, та же стрижка, та же манера просматривать газету с конца.
— А почему хозяин состроил такую мину, когда ты спросила, помнит ли он его? Ведь когда ты напомнила ему, как вам здесь было хорошо, он держался вполне любезно.
— Не знаю, но все равно с его стороны было очень мило сказать, что я совсем не изменилась; я ведь и представить себе не могла, что он меня узнает.
— Ну кто бы мог тебя забыть, дочь моя?! Вместо благодарности Джулия шутливо подтолкнула отца локтем в бок.
— Я уверен, что он нам солгал и прекрасно помнит твоего Томаса: едва ты произнесла его имя, как этот тип сразу весь напрягся.
— Не смей называть Томаса моим. Я уже перестала понимать, что мы здесь делаем, и вообще, к чему это все…
— Как это «к чему»? К тому, чтобы лишний раз напомнить мне о том, как удачно я выбрал дату, умерев на прошлой неделе.
— Ну хватит! Если ты думаешь, что я брошу Адама, чтобы бегать в поисках призрака, то ты глубоко заблуждаешься!
— Девочка моя, не хотелось бы тебя раздражать, но позволь заметить, что единственный призрак в твоей жизни — это я. Ты слишком часто напоминала мне об этом, так не отнимай же у меня эту привилегию в нынешних обстоятельствах!
— Сейчас не время для шуток…
— Какие уж тут шутки — едва я открываю рот, как ты мне его затыкаешь… Ладно, согласен, сейчас не время шутить и ты не в настроении меня слушать, однако, судя по твоей реакции в том кафе — когда тебе показалось, что ты нашла Томаса, — я бы не хотел оказаться на месте Адама. И попробуй только сказать, что я заблуждаюсь!
— Ты заблуждаешься!
— Ну что ж, вот еще одна привычка, которой я останусь верен! — возразил Энтони, скрестив руки на груди.
Джулия усмехнулась.
— Что я опять сделал не так?
— Ничего, ничего, — ответила Джулия.
— Ну прошу тебя, скажи!
— В тебе все-таки осталось что-то старомодное, я до сих пор этого не замечала.
— Пожалуйста, не старайся меня уязвить! — воскликнул Энтони, вставая с цоколя. — И пойдем-ка пообедаем, уже три часа, а у тебя с утра маковой росинки во рту не было.
* * *
По дороге в офис Адам зашел в винный магазин. Хозяин предложил ему калифорнийский ликер с превосходным содержанием танина и чудесной «одеждой» — сочетанием цвета и прозрачности, разве только чуточку крепковатый. Адам было соблазнился им, но он искал нечто более изысканное, более соответствующее имиджу особы, для которой сей подарок предназначался. Поняв, чего желает клиент, торговец скрылся в заднем помещении и вскоре вынес оттуда бутылку старого бордо. Вино такого года изготовления, разумеется, стоило во много раз дороже обычных вин, но разве совершенство имеет цену?! И разве Джулия не говорила ему, Адаму, что ее лучший друг не устоит перед искушением, и если вино и впрямь прекрасно, Стенли тут же «отпускает тормоза»? Пары бутылок будет вполне достаточно, чтобы он захмелел и, вольно или невольно, раскололся, открыв ему, куда подевалась Джулия.
* * *
— Итак, вернемся на исходную позицию, — сказал Энтони, сидя на террасе бутербродной. — Мы сунулись в профсоюз и выяснили, что он в их списках не значится. Но ты твердо убеждена, что он все-таки стал журналистом; хорошо, доверимся твоей интуиции, даже если все говорит об обратном. Мы наведались туда, где он жил, и выяснили, что этот дом снесен. Можно без всякого преувеличения сказать, что Томас порвал с прошлым. До того решительно, что даже возникает вопрос: не сделано ли это намеренно?
— Я поняла твою мысль. И какой же вывод ты делаешь? Хочешь сказать, что Томас сжег все мосты между собой и тем временем, когда мы были вместе? И тогда что мы здесь ищем и не лучше ли нам вернуться домой — ты ведь это хочешь сказать? — гневно воскликнула Джулия, отмахнувшись от капучино, принесенного официантом.
Однако Энтони дал ему знак поставить чашку на стол.
— Я знаю, что ты равнодушна к кофе, но здешнее капучино великолепно.
— А я вот предпочитаю чай, и что ты на это скажешь?
— Ничего, просто мне хотелось бы, чтобы ты сделала над собой усилие, я ведь прошу не так уж много.
Джулия отпила глоток, сопроводив его презрительной гримасой.
— Не трудись изображать отвращение; я понял, что оно тебе не нравится, но, как я уже говорил, однажды ты вдруг перестанешь ощущать горечь, которая мешает наслаждаться подлинным вкусом вещей. Кстати, если ты полагаешь, что твой друг намеренно обрубил все концы, связанные с вашим романом, то явно переоцениваешь себя. Вполне вероятно, что он порвал со своим прошлым, а не с вашим общим. Мне кажется, ты плохо понимала, насколько трудно ему было адаптироваться к миру, чьи устои в корне противоречили тому, что он знал до встречи с тобой. Ибо это была система, в которой каждый глоток свободы достигался ценой отречения от ценностей его детства…
— Я гляжу, ты теперь взялся его защищать?
— Только глупцы никогда не меняют своего мнения. Аэропорт находится в получасе езды отсюда; мы можем вернуться в отель, взять вещи и успеть на последний рейс. И уже этой ночью ты будешь спать в своей очаровательной нью-йоркской квартирке. Не хотелось бы повторяться, но знай, что одни только дураки никогда не меняют своего мнения, — тебе стоило бы поразмыслить над этим, пока не поздно. Так ты хочешь лететь домой или предпочтешь продолжить поиски?
Джулия встала, выпила залпом, не поморщившись, свое капучино, обтерла ладонью рот и грохнула чашку на стол.
— Ну-с, мистер Шерлок, можете ли вы предложить нам какой-нибудь новый след?
Энтони бросил несколько монет на блюдечко и тоже встал.
— По-моему, ты как-то рассказывала мне об одном близком приятеле Томаса, который постоянно проводил время вместе с вами?