Остальные дети тоже разбежались, но не настолько далеко, чтобы не стать свидетелями полного унижения Элбрайна, когда барсук, точно мстительный враг, караулил его у корней дерева, продержав мальчика в ветвях больше часа.

Глупый барсук, подумал Элбрайн, и глупая Пони, которая снова вскрыла эту рану. Он без единого слова повернулся и ушел.

Глядя ему вслед, Пони не смогла сдержать улыбки, но в то же время ругала себя за то, что, может быть, слишком сильно задела его.

Вечером в тот же день все жители деревни собрались в общем доме. Большинство уже слышали рассказ о схватке с гоблинами: охотники столкнулись с группой из шести этих созданий, или, точнее, одновременно вышли из густого кустарника на открытый каменистый берег реки и оказались всего в двадцати шагах друг от друга. Гоблины сообразили первыми, швырнули копья, ранив одного человека. Последовавшая за этим схватка была короткой и жестокой; пострадали многие с обеих сторон, пара людей даже получили укусы. Потом гоблины, видимо, учтя численное превосходство людей два к одному, сбежали, растворились в кустарнике так же внезапно, как появились. Единственным серьезно потерпевшим оказался погибший гоблин — копье пронзило ему легкое. Он попытался бежать вслед за остальными, но, едва углубившись в кустарник, упал и вскоре умер.

Когда все собрались в общем доме, Олван Виндон повторил этот рассказ со всеми подробностями, стараясь ничего не приукрашивать.

— Мы потратили три дня, но так и не нашли других гоблинов, — закончил он.

Внезапно в углу комнаты пара кружек взметнулась в воздух.

— Да здравствует Шейн Мак-Микаэль! — взревели те, кто поднял кружки. — Убийца гоблинов!

Все развеселились, а Шейн Мак-Микаэль, спокойный, стройный юноша всего на несколько лет старше Элбрайна, неохотно вышел вперед и встал рядом с Олваном перед горящим камином. После долгих понуканий его наконец убедили рассказать о схватке, о том, как он увертывался и отбивал удары, а потом бросился вперед и пронзил гоблина копьем.

Элбрайн жадно ловил каждое слово, и картины происшедшего ярко рисовались в его воображении. Как он завидовал Шейну!

Потом беседа перешла в другое русло. Вспомнили о гоблине, которого не так давно видели в Сорном Луге. Затем последовали несколько совершенно невероятных рассказов жителей Дундалиса, которые якобы заметили какие-то огромные следы, но просто прежде не придали этому значения. Элбрайн сначала напряженно прислушивался к каждому слову, но потом заметил скептическое выражение на лице отца и понял — большинство рассказов продиктованы желанием просто обратить на себя внимание. Элбрайна удивляло, что взрослые так поступают, в особенности учитывая серьезность ситуации.

Разговор, теперь уже по инициативе Броди Кроткого, перешел на расу гоблинов как таковую, к которой относились не только многочисленные разновидности мелких гоблинов, но и редко встречающиеся, однако очень опасные горные великаны. Старик рассуждал на эту тему с видом знатока, но его уже никто не слушал. Даже Элбрайну было ясно, что Броди знал ненамного больше любого из присутствующих и, скорее всего, в глаза не видел ни одного великана. Элбрайн посмотрел на Пони, сидящую со скучающим видом, и кивком указал ей на дверь.

Не успел он встать, а она уже выскочила в ночную тьму.

— Пустая болтовня, — заявил мальчик, подходя к ней поближе.

— И все же гоблины существуют, — она кивнула на сарай, куда положили мертвую тварь.

— Я имею в виду все эти россказни Броди…

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. И тоже не верю ему… Точнее, не совсем верю. Гоблины существуют, — пояснила она, заметив удивление на лице Элбрайна. — Значит, наши предки, основатели Дундалиса, и впрямь могли сражаться с ними.

Элбрайн задумался над ее словами, хотя его не покидало ощущение, что в разглагольствованиях Броди больше хвастовства, чем правды. Все эти мысли, однако, разом выскочили у него из головы, когда Джилсепони повернулась к нему; ее лицо оказалось на расстоянии всего нескольких дюймов, и их взгляды встретились.

Элбрайн почувствовал, что ему трудно дышать. Пони была так близко — слишком близко, — и она не отстранилась!

Более того, она придвинулась еще ближе. Теперь их головы почти соприкасались, а ее губы, такие мягкие, оказались прямо напротив его рта. Элбрайна охватила паника, но ее тут же захлестнули другие эмоции, природы которых он не понимал. Часть его хотела убежать со всех ног, но другая часть, совершенно неожиданно для него самого, не позволяла ему сдвинуться с места.

Дверь общего дома с грохотом распахнулась, и Элбрайн с Пони мгновенно отпрянули друг от друга.

Наружу выбежала стайка детей и тут же окружила своих старших товарищей.

— Что нам теперь делать? — спросил один из них.

— Гоблины вернутся, и мы должны быть готовы к этому, — сказал другой мальчик.

— Тут гоблины никогда не бывали, — возразила Пони.

— Не бывали, так будут, — настаивал мальчик. — Так Кристина говорит.

Все взоры обратились на десятилетнюю Кристину, которая, как обычно, смотрела только на Элбрайна.

— Гоблины всегда возвращаются за своими мертвецами, — убежденно заявила она.

— Откуда тебе это известно? — в голосе Элбрайна прозвучало сомнение, что, похоже, больно задело Кристину.

Она опустила голову, подталкивая носком ноги комок грязи.

— Бабушка сказала, — застенчиво ответила девочка.

Элбрайн мысленно выругал себя за то, что поставил ее в неловкое положение. Все ребята притихли, ожидая, что он скажет.

Пони подтолкнула его локтем. Она не раз говорила Эл-брайну, что Кристина к нему неравнодушна, но, не чувствуя в десятилетней девочке соперницы, лишь забавлялась этой мыслью.

— Наверно, твоя бабушка знает что говорит, — сказал Элбрайн, и Кристина расплылась в улыбке. — И это похоже на правду, — он перевел взгляд на окружавших его ребят. — Если гоблины действительно вернутся, мы должны быть готовы к этому.

Он подмигнул Пони и удивился, когда она нахмурилась в ответ.

Может, она не поняла, что он шутит?

ГЛАВА 2 ВЕРУЮЩИЙ ОТ ВСЕЙ ДУШИ

Двадцать пять человек стояли в ряд, одетые в толстые коричневые плащи с широкими рукавами и большими капюшонами, надвинутыми низко, чтобы скрыть лица. Стояли спокойно и смиренно, склонив головы, ссутулив плечи и сложив на животе руки, — замерли, точно изваяния.

— Набожность, достоинство, скромность, — немного гнусаво произнес нараспев старый аббат, отец Далеберт Маркворт.

Он стоял на балконе над главным входом в аббатство Санта-Мир-Абель, самое известное во всем королевстве Хонсе-Бир, в умеренной северной зоне Короны. Возвышаясь на скалистых утесах побережья, мрачное аббатство стояло здесь уже почти тысячу лет. В него были вложены труд и мастерство многих поколений монахов. Серые стены, казалось, росли прямо из камня, вбирая в себя земную мощь. Углы венчала приземистая башня; узкие окна свидетельствовали о том, что аббатство возводилось как надежное убежище. Вознесенные над бескрайним морем стены аббатства производили грандиозное впечатление, хотя никто не знал, что именно находится внутри. Однако основная часть огромного сооружения была похоронена глубоко под землей — длинные туннели, бесконечные переходы, просторные помещения. Стены одних закоптились от постоянно горящих факелов, другие освещались магическим способом. В Санта-Мир-Абель жили семьсот монахов и двести слуг, многие из них никогда не покидали аббатства, если не считать коротких визитов на рынок в соседнюю деревушку с тем же названием Санта-Мир-Абель.