Совершенно особенным, выдающимся творением.
Наконец ему удалось попасть в дерево-мишень. Элбрайн с надеждой посмотрел на Джуравиля, но тот лишь головой покачал. Одним быстрым движением вскинув лук, он послал одну стрелу, за ней вторую и потом третью.
Взглянув на дерево, юноша не удивился, обнаружив, что все три стрелы попали в цель, одна в «яблочко», а две другие по обе стороны от него.
— Никогда я не научусь стрелять так хорошо, как ты, — произнес Элбрайн таким жалобным тоном, которого эльф не слышал из его уст уже много лет.
— Очень может быть, — ответил Джуравиль и улыбнулся, заметив, как расширились зеленые глаза юноши.
Похоже, тот ждал совсем другого ответа.
Элбрайн вскинул лук, послал очередную стрелу и на этот раз вообще промахнулся.
— Ты целишься в мишень, — заметил Джуравиль.
Элбрайн удивленно посмотрел на него: естественно, он целится в мишень!
— Во всю мишень, — продолжал эльф. — А между тем кончик твоей стрелы несравненно меньше нее.
Элбрайн попытался вникнуть в смысл этих слов, увязать их со всей жизненной философией эльфов, в основе которой лежала мысль о единении всего сущего. Внезапно ему пришло в голову, что мишень и стрела представляют собой одно целое, а его лук — лишь орудие для их воссоединения.
— Целься в конкретную, совершенно определенную точку мишени, — продолжал свои объяснения Джуравиль. — Сосредоточься на ней и только на ней.
Элбрайн понял. Он должен найти то единственное место, где стрела и мишень сольются в одно целое. Он поднял лук, оттянул тетиву и пустил стрелу.
И опять промахнулся, но стрела вонзилась в дерево всего на два дюйма ниже мишени — пока это был лучший результат.
— Неплохо, — похвалил Элбрайна Джуравиль. — Ты начинаешь понимать. — И эльф зашагал прочь.
— Куда ты? — окликнул его юноша. — Мы же только начали. У меня в колчане еще десять стрел.
— Твой сегодняшний урок завершен, — ответил Джуравиль. — Поразмышляй над ним и попробуй, если хочешь, добиться лучшего результата. — С этими словами эльф растворился в густом кустарнике.
Элбрайн проводил его мрачным взглядом. Ладно. Когда Джуравиль приведет его сюда завтра, он ему покажет… Запросто попадет в цель, даже если для этого придется проторчать тут весь остаток дня и завтрашнее утро; после того как он наберет очередную порцию млечных камней, конечно.
Однако никаких особенных успехов он не добился. Стоило его сосредоточенности хоть немного рассеяться — и стрела пролетала мимо дерева, утопая в зелени. Элбрайн пришел сюда с полным колчаном стрел, а через полчаса их совсем не осталось; и, главное, он даже не смог найти ни одной. Пока хватит, решил юноша, чувствуя, как ноют пальцы правой руки и грудные мышцы; к тому же левое предплечье оказалось сильно натерто.
На следующий день Джуравиль дал ему кусок черной кожи, чтобы защитить левую руку, и новый лук, не из папоротника, но зато самый большой, какой ему удалось отыскать в долине, — и все равно слишком маленький для высокого юноши. Еще Джуравиль вручил ему зеленую охотничью треуголку, которую Элбрайн принял, смущенно пожав плечами. На этот раз он принес с собой два полных колчана и тренировался почти три часа, с каждой минутой стреляя все лучше. В конце дня Джуравиль объяснил ему, что охотничья шапка надевается отнюдь не только для красоты. Если низко надвинуть ее на лоб, то передний конец можно использовать как своего рода промежуточную прицельную точку на линии стрельбы.
Прошел еще день, и Элбрайн попадал в мишень уже два раза из трех.
Всю осень и зиму Джуравиль обучал его стрельбе из лука. Юноша узнал множество деталей, на первый взгляд незначительных, но на самом деле очень важных. Однако самым существенным стало понимание того, что стрельба из лука — испытание не столько для тела, сколько для разума и способности концентрироваться. Все физические аспекты — натянуть, прицелиться, пустить стрелу — достигли у него уровня автоматизма. Однако каждый выстрел требовал точной оценки целого ряда факторов — расстояния до цели, скорости и направления ветра, веса стрелы — и в зависимости от них той или иной степени натяжения тетивы.
Пальцы правой руки Элбрайна вскоре покрылись мозолями, а кусок кожи, которым он обертывал левое предплечье, истончился. Юноша учился стрельбе из лука с тем же страстным упорством, с каким овладевал всеми прочими навыками, поражая даже эльфов, которых было нелегко удивить. Каждый день, в любую погоду, Элбрайн приходил к своему дереву-мишени и стрелял, стрелял, стрелял, в большинстве случаев попадая точно в «яблочко». Он научился стрелять быстро и из самых разных позиций: после кувырка по земле или молниеносного разворота; свисая с ветки дерева; посылая стрелу по высокой дуге с точным расчетом расстояния до цели; выпуская сразу две стрелы, с тем чтобы они попадали в мишень очень близко друг к другу.
Каждое утро для него протекало одинаково: би’нелле дасада и выуживание из болота млечных камней. Во время завтрака он вел философские беседы с Джуравилем, а потом вместе с ним отправлялся упражняться в стрельбе из лука.
Вечера же, как ни странно, он по большей части проводил в обществе Тантан, ставшей не только его инструктором, но и другом. К тому же она была источником сведений, чрезвычайно интересовавших юношу. А именно, она много рассказывала ему о Мазере, начиная от периода его обучения в Облачном Лесу — оказывается, тот делал те же самые ошибки, что и Элбрайн! — и заканчивая его подвигами в Вайлдерлендсе. Тысячи гоблинов и великанов погибли от разящего меча Мазера! Этот меч, получивший имя Буря, тоже стал темой многочисленных обсуждений, поскольку был самым могущественным из шести мечей, созданных в Облачном Лесу специально для Защитников. Из этих шести мечей только об одном, кроме Бури, также заходил разговор; это был огромный палаш по имени Ледолом, принадлежащий Защитнику Андаканавару, который жил в далеком северном Альпинадоре.
— Защитников совсем немного, — заметила Тантан как-то поздним вечером, сидя с Элбрайном под звездным небом. — Возможно, сейчас ты вообще единственный, хотя, с другой стороны, мы непременно почувствовали бы, если бы Андаканавар погиб.
В ее тоне даже послышалось благоговение! Это заставило Элбрайна лишний раз почувствовать, какая огромная ответственность лежит на нем. Он — особенный, во многих отношениях превосходящий обычных людей! И все это благодаря эльфам и их редким, драгоценным дарам: способности иначе смотреть на мир, умению великолепно владеть своим телом. Между ним теперешним и тем испуганным, только что осиротевшим пареньком, каким он вышел из Дундалиса, лежала пропасть. В нем течет кровь Мазера, он — Элбрайн-Защитник.
Почему, в таком случае, им то и дело овладевает такой ужас?
В поисках ответа на этот вопрос Элбрайн часто обращался к Оракулу. С каждым разом вызывать дух Мазера удавалось все легче. Хотя тот, как и в первый раз, не произносил ни слова, Элбрайн изливал ему свою душу, и эти монологи помогали ему во многом разобраться, лучше понять самого себя.