Эш ругнулся, когда понял, что это было гораздо более разрушительно, чем даже ядерная бомба. Совсем этим, любой на этой планете смог бы покончить с миром в мгновение ока.
— Есть какая-то причина, почему ты ее запер? — Голос Эйми вернул его к реальности.
— Да. — Сказал он, перекладывая все вещи себе в рюкзак прежде, чем встать. — Мне нужно, чтобы она побыла там немного. — Она робко нахмурилась.
— Тебе нравится жить в опасности, не так ли? — Он проигнорировал ее вопрос.
— Передай ей, что я скоро вернусь с ее одеждой.
Эйми покачала головой и стала открывать дверь, чтобы встретиться с человеком, который был готов напасть на медведя. В прямом смысле этого слова.
— Разве ты не должна быть в кровати? — Спросила Эйми.
Тори зыркнула на нее.
— Ты собираешься меня заставить?
— Надеюсь, что мне не придется. Эш хочет защитить тебя и думаю, что ты с этим согласна. — Тори вздернула голову с вызовом.
— А ты что всегда делаешь все, что он захочет?
— Нет, но я знаю, что такое защищать тех, кто тебе не безразличен, даже если они тупо суицидальны. Поэтому не заставляй меня делать то, за что позже будешь меня ненавидеть.
Это слегка поубавило злобу Тори. Это и тот факт, что Эйми выглядела довольно крепкой и не ниже, чем она сама.
— Мне не нравиться, когда указывают, что делать, а в особенности я не люблю, когда меня запирают в комнате.
— Ну, если ты пообещаешь никуда не убегать и вести себя, как надо, то я оставлю дверь открытой. Но не заставляй меня преследовать тебя. Я могу тебя заверить, что намного быстрее, чем выгляжу.
Даже будучи в гневе, она осознала, что все равно не смогла бы последовать за Ашероном. Снаружи все еще были люди, которые искали ее, а ей просто необходимо было выздороветь. Поэтому она направилась назад к кровати и забралась в нее.
Улыбнувшись, Эйми подала ей сок. Она открыла ящик и достала оттуда пульт. Мгновение спустя в стене открылась панель, а за ней показалась плазма.
— Это не тюрьма. Если тебе что-нибудь понадобиться, нажми желтую кнопку внизу и я приду.
— Спасибо.
— Всегда пожалуйста. И постарайся не убить высокого парня в черном. Конечно, временами он может быть засранцем, но в основном, Ашерон очень хороший. И на земле таких людей осталось так мало, поэтому нам не стоит избавляться от них.
Тори рассмеялась от такого идеального описания Эша. Эйми была права. В мире в общем-то была нехватка хороших людей.
— Ты давно знаешь Ашерона?
Она засунула поднос подмышку прежде, чем ответить.
— С самого детства… вообще-то он мне жизнь спас.
Тори не знала почему, но это очень удивило ее.
— Он спас твою жизнь? — Она кивнула.
— Моих старших братьев убили у меня на глазах. Мужчины, которые это сделали были опьянены жаждой крови и когда они нашли место, где я пряталась, то вытащили меня оттуда, чтобы тоже убить. Следующее, что я помню, как там оказался Эш, и все были мертвы. Он подобрал меня и вернул моей семье. Если бы он вовремя не появился, они бы убили и меня тоже.
Тори нахмурилась от путающихся картинок у нее в голове, в которых не было никакого смысла.
— Но ты же старше, чем он.
— Нет, не старше.
Она еще больше нахмурилась. Эйми выглядела, по крайней мере, лет на десять старше, чем Ашерон со своими слегка за двадцать.
— Сколько лет Эшу?
— Я точно не знаю. Я никого не встречала, кто бы знал его точную дату рождения — но знаю, что он старше меня. Ашерон не рассказывает, а мы и не спрашиваем. Кстати, он просил передать, что вернется с твоей одеждой.
Прежде чем Тори смогла ответить что-то еще, Эйми уже вышла.
Тори лежала в кровати с мыслями, которые носились у нее в голове. Здесь происходило нечто гораздо большее и это очень беспокоило ее, потому что все вокруг считали ее глупой и были уверены, что она ни о чем не догадывается.
Что такое было с Ашероном? Кто он вообще такой?
И сколько ему лет?
Она посмотрела вверх и увидела, как какая-то тень упала ей на кровать. Сердце Тори перестало биться, пока она не поняла, что этой тенью была Жустина.
— Ты напугала меня!
— Извини. Есть еще кое-что, что я забыла тебе отдать. Оно такое маленькое, что я не положила это в сумку с остальными вещами. — Она достала из кармана небольшую сдвоенную коробочку. — Думаю, что ты найдешь это довольно занимательным.
Нахмурившись, Тори взяла ее и вытащила монету. До этого они находили много монет, поэтому в этом не было ничего удивительного. С одной стороны она была такой же, как и все остальные монеты из Дидимоса.
Но, перевернув монету другой стороной, Тори охнула.
На аверсе монеты был изображен Ашерон.
Но вовсе не Эш принес Тори ее одежду позже. Он послал с ней Эйми, что слегка разочаровало Сотерию, но если после того, как Эш запер ее в комнате, ему захотелось выставить себя еще и трусом, ну так тому и быть. К тому же Тори очень понравилась Эйми, у которой было острое чувство юмора и острый ум.
Все это было ей только на руку, потому как она сможет получше продумать план мести высокому Готу, который отвлекал ее от всего.
Ничего лучше не придумав, Тори приняла душ в маленькой ванне, очень осторожно, чтобы не намочить швы. Ей было невероятно скучно во время ее постельного режима. Тори все еще не могла понять, почему она чувствовала себя так хорошо, учитывая, что с ней произошло. По правде говоря, у нее слегка кое-где ломило тело после почти смертельной аварии.
Это было так странно.
Не желая больше быть в одиночестве, где ее одолевали мысли о Димитрие и тревоги о своей команде, она вышла из комнаты и отправилась в бар, чтобы просто отвлечься. Едва она вышла, как Жустина и Катарина вскочили из-за маленького круглого стола, за которым они сидели — Жустина лицом к двери Тори, а Катарина следила за баром.
Она не знала, где находились остальные жрицы, но тот факт, что эти двое были все еще здесь, заставил Тори вздернуть брови от удивления.
— Что вы делаете? — Спросила она, заинтересовавшись их нервными рывками. Катарина робко отвела взгляд.
— Мы просто следим за тем, чтобы никто тебя не беспокоил.
Ну, по крайней мере, этот человек не приказал им держать ее под замком, она должна быть благодарна и за такую малую толику свободы.
— Приказы Эша? — Жустина улыбнулась.
— Я наконец нашла того, кто еще больший командир, чем ты. Кто знал? Я уже не говорю о том, что он выглядит намного более лютым.