Она цыкнула на него за такое своеволие.
— Тебе следует выбирать выражения, когда я рядом, Ашерон. Я все-таки богиня. И ты должен проявлять больше уважения ко мне.
— Прости меня, акра.
Артемида отодвинулась от него, вздохнув от такого раболепства. Она ненавидела, когда он так разговаривал с ней. Огонь в нем и его явное неповиновение вот то, чего она больше всего жаждала в нем. Когда он расслаблялся, то вел себя так, как Артемида этого и хотела. Но стоило ей поправить его, как он немедленно впадал в состояние, в котором был и сейчас. Она презирала это. Она толкнула инструмент Ашерону.
— Сыграешь для меня. Нас всего двое здесь и мне нравится, как звучит твой голос.
Ашерон взял кифару в ладонь и лениво провел пальцами по струнам. Артемида прильнула к его спине и сидела так, пока он играл.
— Какие еще таланты ты скрыл от меня?
— Я обучен всему, что может развлекать других.
— Например…
— Игра на музыкальных инструментах, пение, знахарство, массаж, танцы и траханье.
— Ашерон!
Она спрятала улыбку у него за плечом. И поэтому в этот раз ему не нужно быть таким подобострастным.
— Я лишь отвечал на твой вопрос.
Конечно, он отвечал… Ее Ашерон был достаточно умел, и не только в одной области.
— А танцуешь ты так же, как и играешь?
— Даже лучше.
В это невозможно было поверить.
— Покажи мне.
— Если я начну танцевать, то не будет музыки.
Она взяла кифару из его рук.
— Будет.
Артемида применила свои силы, чтобы песня продолжилась.
— А теперь покажи мне, на что ты способен.
Он поднялся и повернулся к ней лицом. Ашерон протянул ей руку, ожидая пока она примет ее, а потом поставил Артемиду на ноги. Ашерон не соврал, он был изящным танцором. Ашерон двигался с такой грациозной красотой, что было в этом что-то божественное. Чем больше они танцевали, тем больше она желала его. Ее тело было в огне. Она притянула его в свои руки и попыталась раздеть его.
— Артемида!
Зов Апполона вернул ее к реальности. Ашерон увидел, как двери в храм Артемиды стали открываться. В следующий миг он уже падал на пол своей собственной спальни. Камень больно врезался в его тело, когда он приземлился прямо на спину. У него перехватило дыхание и из него вышло лишь громкое уф.
— Ты могла бы опустить меня на ноги или в постель, — сказал он сквозь стиснутые зубы.
Мгновение спустя в комнате вспыхнул яркий свет, и кифара упала ему на живот. Ашерон ругнулся от боли. Это конечно была хорошая идея с ее стороны… но, черт побери, для богини, известной своей меткостью на охоте, в этот раз ее меткость оставляла желать лучшего. Едва он успел подняться на ноги, как его дверь распахнулась и в ней показалась Рисса.
— Где ты был? — потребовала она ответа тоном, какой никогда не применяла по отношению к нему. В нем перемешались злость и тревога. Ашерон положил кифару на кровать, прежде чем ответить.
— Не понимаю о чем ты.
— Я искала тебя. Ты отсутствовал несколько часов.
Было так странно, что время на Олимпе летело совсем по-другому, чем здесь. Ему показалось, что прошло всего несколько минут.
— Я нигде не был.
Она прищурилась и подошла ближе к нему. У нее был взгляд ищейки, как будто она пыталась разгадать какую-то тайну.
— Что-то в тебе изменилось.
— Во мне все по-старому.
— Нет, изменилось что-то. Ты не прикрываешься, как раньше. Ты смотришь прямо на меня, когда я с тобой говорю. В тебе появилась уверенность и спокойствие, которых раньше не было. Что послужило такой перемене?
— Я не имею ни малейшего понятия, о чем ты сейчас говоришь.
Рисса приблизилась на шаг к нему, а потом замерла. Ее взгляд устремился к шее, и прежде чем он успел остановить ее, Рисса дотянулась и убрала волосы с его плеч. Она охнула.
— Ты был с Артемидой.
Ужас заполонил его, но Ашерон постарался не показать этого, а затем про себя ругнулся.
— Я ни с кем не был.
— Я не дура, Ашерон. Я знаю, как выглядят отметины, оставленные богами.
Она взглянула на кифару.
— И я знаю их дары.
Черт побери! Он должен был подумать об этом, но было уже слишком поздно. Все, что он мог сделать, так это соврать ей и надеяться, что она в это поверит.
— Я ни с кем не был.
— Почему ты не расскажешь об этом отцу?
Она собралась уходить, но Ашерон схватил ее за руку.
— Послушай меня, Рисса. Я ни с кем не был. И совсем не понимаю, о чем ты сейчас говоришь. Если ты хоть немного любишь меня, то забудешь обо всем этом и притворишься, что ничего не видела… пожалуйста.
Она положила мягкую руку ему на щеку.
— Я люблю тебя, младший брат. И никогда тебя не предам. Если ты не хочешь, чтобы я рассказала им, то я не стану этого делать.
Он поднес ее руку к губам и поцеловал в благодарность.
— Так зачем же ты искала меня сегодня?
— Я хотела пойти сегодня на рынок, но мне не хотелось брать служанку. Я думала, что ты захочешь составить мне компанию.
— А почему ты не попросила меня?
Ашерон посмотрел мимо Риссы и увидел Стикса, стоящего в дверях с очень сердитым лицом. Рисса повернулась к нему и нахмурилась.
— Я не думала, что ты захочешь со мной пойти. Это ведь так на тебя похоже, не так ли?
Стикс скривил губы.
— Ты лучше будешь с этой мерзостью, чем со мной?
— Ашерон не мерзость.
От него не ускользнула боль в глазах Стикса, и это ошеломило Ашерона. Он не мог поверить, что его брат мог испытывать такое чувство, когда его окружали лишь те, кто любил, уважал и восхищался Стиксом.
— Почему ты всегда его защищаешь? — спросил ее Стикс, голосом полным боли и злобы, — каждый раз, когда мы отлучаемся, ты ползешь, чтобы побыть с ним.
Рисса была в ужасе.
— Боги, не хочешь ли ты сказать, что ревнуешь?
— К этому червю? Никогда!
Но он ревновал. Даже Ашерон с легкостью мог заметить это. Стикс развернулся на носках и пошел прочь. Рисса побежала за ним и заставила его остановиться в середине коридора. Ашерон подошел к двери, чтобы посмотреть на происходящее.
— Стикс… да что с тобой?
— Что со мной? Тот факт, что моя сестра якшается со шлюхой и унижает себя мольбами о его комфорте, а брата, который действительно любит ее, даже знать не хочет.