Он проснулся и обнаружил Риссу перед собой. Ашерон лежал на боку и все еще держал руку на животике Апполодоруса. Малыш еще не проснулся, но по тому, как поднималась и опускалась его крохотная грудь, он знал, что с ребенком все в порядке.
— Который сейчас час?
— Девять утра, — она выглядела ошеломленной, — как тебе удалось уговорить его проспать всю ночь?
— Я незнаю. Мы говорили о девушках, и он заснул.
Она засмеялась.
— Нет, вы не могли о таком разговаривать. Или могли?
— Я просто предложил, а ему эта идея понравилась. К сожалению, он еще не слишком вынослив для этого.
Она снова засмеялась.
— Не смей развращать моего малыша, негодник.
Ашерон убрал руку, чтобы Рисса смогла взять малыша. Апполодорус открыл глаза и улыбнулся своей маме, прежде чем засунул кулачек себе в рот и зачмокал.
— Чтобы ты ни сделал, да благословят тебя боги за это. Я впервые за последние месяцы хорошо выспалась, — она взглянула на дверь, — мне нужно бежать, прежде чем отец узнает, что мы здесь были.
Это было последнее, чего бы он сейчас хотел. Потянувшись, Ашерон сел в кровати. Было гораздо позднее, чем он обычно вставал. Ашерон предпочитал подыматься раньше, чем весь остальной дом, и приводить себя в порядок без страха налететь на кого-нибудь. Как сказано, было уже слишком поздно, и все должны были уже разбрестись по своим делам. Он взял свою одежду и лезвие и направился вниз в банную комнату. К счастью, большой зал был пуст. Как обычно он положил лезвие возле купальни на стене и повесил там же одежду. Обнаженный, он сошел по ступенькам и погрузился в горячую воду, от которой его коже стало невероятно хорошо. Купальня была ему по талию, пока он не сел в ней, и большой, как обеденный стол. Ашерон стал на колени и наклонился, чтобы намочить свои коротко остриженные волосы и потом помыть их. Закрыв глаза, он глубоко вздохнул. Это было лучшей частью его дня. Ашерон встал, чтобы взять мыло, а потом замер, осознав, что он больше не был один в помещении. В комнате была Нефертари. Она уставилась на него разгоряченным взглядом, который он так хорошо знал. Ашерон отдернул руку и дальше зашел в воду.
— Простите меня, моя госпожа. Я не хотел помешать вам в ваше время.
Она наблюдала за ним, как кошка за мышью, и когда Ашерон потянулся за полотенцем, то она остановила его.
— Как такое может быть, что ты намного более красив, чем твой брат-близнец?
Она вытащила булавку из своего платья и позволила ему упасть к ее ногам. Ее обнаженное тело было прекрасно, но он не хотел его. Ашерон вышел из купальни, но она преградила ему путь к двери.
— Мне нужно уйти.
Засмеявшись, она обвилась вокруг него.
— Нет, не надо.
Она прикусила его щеку.
— Я связан отношениями кое с кем.
— И я тоже.
Ашерон хотел освободиться от ее любопытства, но был близок к тому, чтобы причинить ей боль. Он ничего не мог сделать, пока она повисла на нем. Вывернувшись из ее хватки, он уже собрался уходить, но наступил на мыло, которое оставил возле купальни. Ашерон так сильно грохнулся на землю, что сбил дыхание. В мгновение ока Нефертари уже была на нем.
— Займись со мной любовью, Ашерон.
Он перекатился с ней, и когда уже поднимался, дверь с грохотом раскрылась. Кровь отлила от лица Ашерона, когда он увидел Стикса и его сопровождение. Они быстро вошли, а их глаза не упустили ни единой детали. Ашерон ругнулся, когда понял, как все это выглядело со стороны. Как чертовски плохо все было для него. Нефертари начала кричать и бить его.
— Не насилуй меня, пожалуйста!
Почувствовав тошноту, он слез с нее. Она отползла и бросилась к Стиксу, крича так, как будто ее сердце было разбито.
— Слава богам, что ты пришел в нужный момент. Это было ужасно.
Стикс передал ее на попечение стражников. Ашерон медленно поднялся на ноги и встретился лицом к лицу со своим близнецом. Ярость Стикса была такой сильной, что его лицо стало цвета помидора. Ашерон знал, что нечего даже пытаться, хоть что-то объяснить. Стикс ни за что не поверит ему. Поэтому он позволил им схватить его. Стражники оттащили его в клетки под дворцом. Ашерон сморщился, когда его запихнули в одну из клеток, которая навеяла "приятные" воспоминания. Он обхватил себя руками, пытаясь унять дрожь. Но ничто не могло согреть Ашерона, когда страх расползся по нему от того, что они собирались с ним сделать.
— Артемида? — тихо выдохнул он ее имя.
Он почувствовал ее присутствие, хотя и не мог видеть богиню.
— Что ты здесь делаешь?
— Меня обвинили в изнасиловании.
Ашерон почувствовал сильнейшее давление на своей шее, как будто Артемида душила его.
— Ты сделал это?
Он закашлялся.
— Тебе лучше знать.
Давление прекратилось.
— Тогда почему ты здесь?
— Они не поверят в мою невиновность, а я клянусь своей душой, что и пальцем ее не трогал. Мне… мне нужна твоя помощь.
— Но чем я могу тебе помочь?
Ашерон взглянул туда, где виднелась ее тень, и сказал то, чего хотел больше всего на свете.
— Убей меня.
— Ты же знаешь, что я не сделаю этого.
— Они собираются кастрировать меня, Артемида. Ты можешь это понять?
— Я все исправлю.
Ашерон горько рассмеялся.
— Ты все исправишь. Это твой ответ?
— Ну, что ты от меня хочешь конкретно?
— Убей меня! — заорал он.
— Не устраивай тут драму.
— Драму? Они собираются приковать меня цепями, разрезать мою мошонку и вытащить яйца, а потом разрушить семенной канал. Я буду чувствовать каждую их манипуляцию, и поверь мне, что они не будут нежничать. И это ты к черту называешь драмой?
Артемида ухмыльнулась его злости.
— А я все исправлю после. Тебе абсолютно не о чем беспокоиться.
В ужасе от ее отношения и отречения от него, он почувствовал, как она улетучилась. С горячим желанием убить их всех, Ашерон стукнулся головой о каменную стену. Я должен бороться с ними. Но, глядя правде в глаза, что хорошего это принесет ему? Они будут превосходить его численно, и будут бить его до тех пор, пока у Ашерона не останется сил для борьбы. А потом он окажется здесь в любом случае. Отвергнутый жизнью, Ашерон не был уверен, сколько прошло времени, прежде чем стражники снова пришли за ним. Его вытащили и заковали в кандалы, а потом доставили в тронный зал. Обнаженного, его поставили на колени перед Стиксом, отцом и Нефертари, которая все еще завывала. Король взглянул на него беспощадно.
— Я стою перед дилемой. Преступление, которое ты совершил, карается смертью. Но так как я этого не могу сделать, мы решили кастрировать тебя. Без сомнения, мы должны были сделать это раньше, еще при рождении.