Кириан открыл было рот, чтобы возразить, но, если он что и знал о Тэйте, так это то, что тот был чертовски упрям. Решив не тратить свое время, Кириан послушался, до того момента, когда вспомнил, что плащ и рубашка не снимутся полностью из-за наручников.
Он измученно выдохнул и оставил одежду свисать с руки, потом забрался обратно на носилки и откинулся на локтях, ожидая Тэйта.
Наблюдая за Тэйтом, собирающим свои инструменты, он услышал, как сердце Аманды забилось быстрее, а дыхание участилось. Хантер чувствовал ее заинтересованность, когда она проводила взглядом по его телу. Девушка хотела его, и ее горячее желание пробуждало в нем ураган эмоций.
Кириан пошевелился, и у него возникло желание, чтобы его джинсы были на пару размеров больше, потому что черная ткань начала дико впиваться в его эрекцию.
Черт, он забыл эту боль, в прямом и переносном смысле, которую чувствовал, когда поблизости была красивая женщина.
А эта была красивой. С ее очаровательным, эльфийским личиком и большими голубыми глазами.
Его всегда привлекали голубые глаза.
Даже не глядя на нее, Кириан знал, что она облизывает свои пухлые, сочные губы, и у него пересохло в горле, когда он представил их сладость. Ощущение ее дыхания на шее и их переплетенные языки.
О Боги, и он еще думал, что Римляне его пытали! Их лучший палач был любителем, по сравнению с физической и душевной агонией, которую вызывала ее близость.
Тот факт, что она так спокойно все это воспринимала, волновал его даже больше, чем ее внешность. Большинство женщин кричали бы от ужаса при его виде или рыдали бы. Или все вместе.
Но девушка выносила все мучения с храбростью и силой духа, которых он давно уже не встречал.
Она ему действительно нравилась, и это удивляло его больше всего.
Аманда подпрыгнула, когда Хантер встретился с ней взглядом. Эти глубокие, черные глаза слились с ее, оставляя ее разгоряченной и бездыханной.
Он лежал на носилках, согнув одну ногу и, свесив другую. Черная джинсовая ткань облегала длинное, сильное тело.
А эти мускулистые руки…
Хантер был настоящим воплощением мужественной красоты. Его бицепсы были напряжены, когда он опирался на локти. Ей до боли хотелось подойти и коснуться этого тела. Несомненно, он был бы каменно-твердым и шелковистым под ее рукой.
Его плечи были неописуемо широкими, со скульптурно-четкими мышцами, которые дразнили обещанием силы, скорости и ловкости. Грудь и руки были настолько же хорошо развитыми и тугими.
А его живот, о боже! Этот плоский пресс был просто создан для поцелуев.
Не отрываясь, ее взгляд следовал за тонкой полосой кофейного цвета волос, начинавшейся от пупка и исчезающей под туго натянутой тканью. По размеру бугра в его джинсах, Аманда могла сказать, что Темный Охотник был щедро одарен природой, и более чем просто заинтересован в ней.
От этой мысли ей стало еще жарче.
Насыщенный золотистый загар на его коже противоречил тому, что она знала о нем. Как вампир мог быть таким загорелым и привлекательным?
Но даже более соблазнительными, чем его гладкие мышцы, созданные для ласк, были шрамы, пересекающие его тело. Он выглядел, как будто его рвал огромный тигр, или будто его всю жизнь избивали хлыстом. Или и то, и другое.
Хантер лег, когда подошел Тэйт, и она заметила маленький символ, изображающий двойной лук и стрелу, выжженный на его левом плече. Аманда сжалась от мысли о том, как сильно это должно было болеть, и ей было интересно, сам ли он согласился на это или кто-то заклеймил его против его воли.
— Судя по твоим шрамам, я могу сказать, что твои вампирские дружки не очень-то высокого мнения о тебе, — произнесла девушка.
— Думаешь? — с издевкой ответил Хантер.
— Он всегда такая язва? — спросила она Тэйта.
— Вообще-то я считаю, что это он еще мило себя ведет.
Тэйт промыл ужасно выглядящую рану спиртом и приготовился сделать Хантеру местный наркоз.
Темный Охотник перехватил его руку, до того как Тэйт успел сделать укол.
— Не стоит.
— Почему? — нахмурился Тэйт.
— У меня к этому иммунитет.
У Аманды отвисла челюсть.
Тэйт просто потянулся за шовным материалом.
— Ты не можешь этого сделать, — сказала она, прерывая его. — Он же будет все чувствовать.
— Эту рану нужно зашить, — настаивал Тэйт, — Господи, да сквозь нее видно кости.
— Давай, — произнес Хантер со спокойствием, которое поразило девушку.
Ошеломленная, она съежилась, когда Тэйт сделал первый стежок. Хантер стиснул зубы и ничего не сказал. Аманда наблюдала, как Тэйт ухаживает за Хантером. Ее сердце сжималось от мысли, насколько больно ему должно было быть.
— Разве это не больно? — спросила она.
— Нет, — ответил Хантер сквозь стиснутые зубы.
Но по тому, как напряглись жилы на его шее и насколько плотно он сжимал кулаки, она могла сказать, что он врет.
— Вот, — сказала она, взяв его руку. — Просто сожми.
Кириан замер, ощущая мягкость ее ладони. Он не мог вспомнить, когда кто-либо касался его так в последний раз. Он был Темным Охотником так долго, что совсем забыл простую доброту.
Тэйт действовал из благодарности и чувства долга.
Но она…
У нее не было причины держать его руку. Он едва ли сказал ей хотя бы одно доброе слово, но она все равно потянулась к нему тогда, когда никто бы не сделал этого. Это заставило его ощущать нечто странное по отношению к ней. Нежность. Желание защитить.
Более того, ее простое прикосновение зажгло все его тело, и этот огонь добрался до его сердца, заключенного в клетку. Кириан сглотнул и напрягся. Он не мог подпустить ее так близко. Она была созданием света, а он порождением тьмы.
Они двое были несовместимы.
— Так как долго ты уже вампир? — спросила Аманда.
— Я уже сказал тебе, — ответил он сквозь сжатые челюсти, — Я не вампир. Я — Темный Охотник.
— А в чем разница?
Кириан одарил ее тяжелым взглядом.
— Разница в том, что я обычно не убиваю людей, но, если ты не перестанешь доводить меня, то я могу сделать для тебя исключение.
— Ты действительно злобное создание Ночи.
— Я тебя тоже люблю.
Аманда бросила его руку.
— Ну, все, — сказала она, — Я просто пыталась помочь тебе. Боже, ты должен позволить кому-то быть с тобой милым.
Разраженная, она встретила удивленный взгляд Тэйта.