— А ты не мог бы просто отпилить ему руку, раз уж мы здесь и освободить меня?
Тэйт фыркнул.
— Я бы, конечно, мог, но ему рука нужнее. Я бы сначала отхватил твою.
— О, просто чудесно, ты что — его Игорь?
— Фильм не тот, — поправил Тэйт. — Игорь был слугой Франкенштейна. То, о чем ты подумала — это Рэнфилд [7] , и, нет, — я не Рэнфилд. Меня зовут Тэйт Беннет. Окружной коронер.
— Часть про коронера я выяснила и сама. Это вполне очевидно, поскольку мы находимся в холодной лаборатории, полной трупов.
Тэйт приподнял бровь.
— И это его ты называешь язвой?
Хантер дернулся, когда тот слишком сильно потянул за нить.
— Извини, — произнесла Аманда, — Я больше не буду его отвлекать.
— Я был бы тебе очень признателен.
Когда Тэйт закончил, Хантер натянул рубашку и плащ. Он скользнул с носилок, только легким шипением показав, как сильно болел его бок.
У Тэйта запищал пейджер.
— Я вернусь через несколько минут. Вам, детки, что-нибудь нужно?
— Я в порядке. — Ответил Хантер. — Но ей, возможно, нужно поесть и позвонить.
У Аманды взлетела бровь. Почему он позволяет ей звонить теперь?
Тэйт быстро убрал за собой.
— Телефон на дальней стене, просто набери девять, чтобы выйти на город. Я захвачу что-нибудь в кафетерии и приду, как только смогу. Оставайтесь тут и держите дверь запертой.
Как только они остались одни, Хантер подвинулся так, чтобы она смогла сесть на маленький стул около телефона.
Моргая, он тер глаза рукой, как будто они были чувствительными к свету флуоресцентных ламп.
— Нам нужно составить план, — тихо произнес он. — Ты случайно не знаешь никого в этом городе, кто мог бы знать способ сломать наручники, выкованные греческим богом?
Привыкнув к его сарказму, Аманда улыбнулась.
— Вообще-то знаю.
Его лицо мгновенно просветлело. Боже милостивый, этот мужчина был великолепен, когда не рычал и не гавкал.
— Это одна из твоих сестер?
— Один из их друзей.
Он кивнул.
—Хорошо, Нам нужно будет это сделать, лучше всего до заката, или, по крайней мере, не сильно позднее. Тебе еще надо позвонить Табите и сказать ей, чтобы она не высовывалась несколько дней.
— Ты знаешь, просто для протокола, я ненавижу выполнять приказы. Но! — Сказала Аманда, прерывая его до того, как он сможет надавить на нее. — Я понимаю, что вляпалась во все это по самые уши. Ты не можешь себе представить, как я ненавижу весь этот сверхъестественный мусор. Поэтому я буду слушаться тебя, но тебе бы лучше начать вести себя со мной, как с человеком, а не с какой-то бестолковой взбалмошной куклой.
Она вытащила его кольцо из кармана и вернула ему.
— И еще одно, мне срочно надо в туалет.
Хантер расхохотался.
— Это не смешно, — накинулась она на него, пока он надевал кольцо обратно на палец. — Есть какие-нибудь идеи, как можно это сделать, чтобы я не умерла от смущения?
— Более того, какая-нибудь идея насчет того, как провернуть это, чтобы меня не арестовали за нахождение в дамской комнате?
Аманда бросила на него злобный взгляд.
— Если ты думаешь, что я пойду в мужской туалет, то забудь об этом.
— Тогда, я надеюсь, ты сможешь потерпеть.
— Я не пойду в мужской туалет!
Пять минут спустя, она была в комнате для мальчиков и проклинала Хантера про себя.
— Ты действительно решил быть задирой, не так ли?
— Это смысл моей жизни, — сказал он скучающим тоном, повернувшись к ней спиной. Его рука была загнута за спину, чтобы обеспечить девушке большую свободу с наручниками.
Аманда уставилась на него. Ее мочевой пузырь вел себя так, как будто вот-вот лопнет, а ей было очень тяжело сделать свои дела при Хантере, зажатом между ней и стальной дверью.
И все это из-за того, что Табита забыла выпустить свою чертову собаку! Если она когда-нибудь выберется из этой переделки, она убьет свою сестру. Насмерть. Разорвав на мелкие клочки.
-что так долго? — спросил Темный Охотник раздраженно.
— У меня ничего не получается, когда ты тут стоишь.
— Тогда пошли отсюда.
— Стой и жди! Раньше или позже, придет твоя очередь, и я собираюсь наслаждаться тем, как ты будешь корчиться.
Он замер в неподвижности от ее слов.
— Детка, ты никогда не заставишь меня корчиться.
Холод в его голосе испугал Аманду.
Это заняло несколько минут, но, когда она, наконец, справилась, ее лицо пылало жарче, чем солнце в летний день на экваторе. Девушка сполоснула руки, делая все возможное, чтобы не встретиться взглядом с Хантером.
— У тебя туалетная бумага прилипла к туфлям, — сказал он, поглядев на ее ноги.
— Ну, конечно, — сказала Аманда. — Можешь намекнуть на что-нибудь еще более личное, чтобы смутить меня посильнее?
Глаза Хантера дьявольски заблестели. Темный, пронизывающий взгляд спустился к ее губам. Она могла поклясться, что чувствовала его голод, его душевную потребность коснуться ее.
Прежде, чем Аманда успела понять, что он задумал, Хантер обхватил ее лицо свободной рукой, провел большим пальцем по нижней губе, и склонил голову, чтобы накрыть ее губы своими.
Когда его горячий язык проник в ее рот, она замерла, не в силах думать и двигаться.
Запах кожи и вкус вампира захватили девушку. Еще никогда в своей жизни она не чувствовала ничего похожего на это. Его поцелуй стал яростным и горячим, когда он притянул ее в свои объятия и терзал ее губы, словно мародер.
Каждый гормон в ее теле пламенем напомнил о себе. Аманда глухо застонала. О, небеса, этот мужчина умел целоваться. А ощущение его твердого тела, прижимающегося к ней, было настолько потрясающим, что девушка вцепилась в его плечи, отчаянно желая большего.
Язык Хантера слился в танце с ее языком, его точеные мускулы перекатывались под ее ладонями, и, когда она случайно коснулась его клыков, неожиданная дрожь удовольствия пробежала по телу Аманды.
В первый раз с того момента, когда она узнала, кто он, девушку возбудила мысль о его укусе.
Но совсем не так, как желание уложить Темного Охотника на холодный, твердый пол и испытать на себе всю эту гибкую силу, пока они оба не станут разгоряченными, потными и усталыми.