— Ты впечатляешь, виллкат.
Она потерлась лицом о его грудь.
— И ты был неплох, виллвульф.
Он рассмеялся над ее ласкательным прозвищем. Ему по-настоящему нравилась эта жен-щина и ее остроумие.
Кассандре было так мирно в объятиях Вульфа. Впервые жизни она чувствовала себя в безопасности. Будто никто и ничто не может до нее добраться. Она никогда не испытывала ничего подобного. Даже будучи ребенком. Она росла в страхе, что однажды незнакомец постучится в дверь.
Каждый был под подозрением. Ночью это запросто мог быть Даймон или Апполит, что-бы убить ее. Днем — это мог быть Дулос.
Но что-то подсказывало ей, что Вульф не позволит им ей угрожать.
— Кассандра?
Она нахмурилась при звуке женского голоса, вмешавшегося в ее сон.
— Кассандра?
Против воли ее вырвало из сна, лежащую в собственной постели.
Стук в дверь все продолжался.
— Касс? С тобой все в порядке?
Она узнала голос Мишель.
Кассандре пришлось перебороть себя, чтобы хоть немного проснуться и усесться в по-стели.
Она снова оказалась обнажена.
Нахмурившись, девушка обнаружена скомканный клубок — то, во что превратилась ее одежда. Какого черта? Она ходила во сне или что-то в этом роде?
— Я тут, Шел, — ответила она, вставая и натягивая красный халат.
Распахнув дверь, она обнаружила подружку и Кэт.
— Ты о’кей? — спросила Мишель.
Зевнув, Кассандра протерла глаза.
— Я в порядке. Просто дремала.
На самом деле она не была в порядке. Она была похожа на человека, пережившего нар-колептический припадок [синдром внезапного засыпания.].
— Сколько сейчас времени?
— Восемь-тридцать, милая, — вставила Кэт.
Мишель смотрела то на одну, то на другую.
— Вы, ребятки, говорили, что снова сходите со мной в Инферно, но если вы не…
Кассандра отметила нотку разочарования в голосе Мишель.
— Нет, нет. Все в силе. Дай я переоденусь, и пойдем.
Мишель засияла. Кэт подозрительно взглянула на Кассандру.
— Ты уверена, что чувствуешь себя достаточно хорошо?
— Я в порядке. Правда. Просто плохо спала прошлой ночью, и мне нужно было не-множко вздремнуть.
Кэт издала непривычный звук.
— Это все из-за Беовульфа, которого вы читали на пару с Крисом. Он высосал из тебя всю энергию. Беофульф… инкуб… что-то типа того.
В этот момент подобное вряд ли могло успокоить Кассандру. Она нервно усмехнулась.
— Да, я выйду через несколько секунд.
Кассандра захлопнула дверь и повернулась к своей скомканной одежде.
Что произошло?
Неужели Беовульф на самом деле инкуб?
Возможно.
Отбросив эту нелепую мысль, она подобрала одежду и засунула ее в корзину для стирки. Затем натянула джинсы и темно-синий свитер.
Она уже собралась выходить, как ее охватило странное предчувствие. Сегодня вечером что-то должно случиться. Она это знала. У нее не было экстрасенсорных сил ее матери, но зато она обладала отличной интуицией: что бы ни случилось, хорошее или плохое, она это предчув-ствовала.
К несчастью, она не могла сказать, что именно произойдет, пока не было слишком позд-но.
Сегодня точно что-то случится.
— Добро пожаловать в коласи, — произнес тихо Страйкер, называя ад на языке Атлантиды.
Он обвел глазами собравшихся командиров его армии Даймонов, которые были готовы выступить в любой момент по его команде.
Он, как сын Атлантской Разрушительницы, руководил ими вот уже одиннадцать тысяч лет.
Лично отобранные Разрушительницей и натренированные Страйкером, эти Даймоны слыли элитными убийцами. Их собственные товарищи именовали их не иначе как Даймонами Спати. Термином, который и Апполиты и Темные Охотники считали незаконно присвоенным. Но они не понимали, кем являлись истинные Спати.
Вместо этого они так называли любого нападавшего на них Даймона. Но это было не-верно. Истинный Спати был чем-то иным.
Они не являлись детьми Аполлона. Они были его врагами, так же как и врагами Темных Охотников и людей. Давным-давно Спати отреклись как от наследия Апполитов, так и от своих греческих корней.
Они были последними атлантами и гордились этим.
Неведомые людям и Темным Охотникам, их были тысячи. Тысячи. Каждому из них было больше лет, чем любой жалкий человечек, Апполит, или Темный Охотник мог и мечтать. Пока более слабые Даймоны жили на земле, вечно скрываясь, Спати использовали ламинас или сквозные порталы, чтобы путешествовать из своей реальности в мир смертных.
Их Дома находились в ином измерении. В Калосисе, где, заключенная в тюрьму, обитала сама Разрушительница, и куда не достигал смертоносный свет Аполлона. Они были ее солдатами.
Сыновья и дочери Разрушительницы.
И только избранные были способны сами призвать ламинас — дар, которым Разрушительница награждала редко. Будучи ее сыном, Страйкер мог входить и выходить из этой реальности, когда угодно, но он предпочел оставаться рядом с матерью.
Все эти одиннадцать тысяч лет…
Они отлично распланировали эту ночь. После того, как Аполлон проклял их и приговорил к страшной смерти Страйкера и его детей, он с радостью принял объятия матери.
Именно Аполлими указала им путь. Именно она научила их, как похищать души смертных и забирать их в свои тела, чтобы выжить, хотя их отец заклял их умирать в двадцать семь лет.
«Вы — мои избранники, — сказала она им тогда. — Сражайтесь со мной, и мир вновь будет принадлежать Богам Атлантиды».
С того дня Страйкер тщательно отбирал солдат для своей армии. Три дюжины генералов, что окружали его в «банкетном» зале, были лучшими из его бойцов. Все они ожидали лишь слова от их шпиона, который должен был сообщить, где объявится пропавшая Наследница.
Весь день она была вне досягаемости. Но теперь, когда солнце село, она снова была в их руках.
В любой момент они были готовы выступить в ночь и вырвать ее сердце.
Страйкер смаковал эту мысль.
Двери зала распахнулись, и из тьмы ступил последний выживший сын Страйкера, Уриан. Одетый во все черное, как и его отец, он носил свои длинные светлые волосы заплетенными в косу, перевитую черным кожаным шнуром.
Хотя их раса и отличалась красотой, но сын Страйкера был красивейшим из них.