Наконец крылья растопырились во всю ширь, развернулись, как слоновьи уши. Томаса перестало швырять, как утлый кораблик в бурю. Олег пережидал смиренно, он был калика и отшельник, а Томас вздохнул с облегчением и перекрестился, следя за тем, чтобы незримым крестом не задеть летающего зверя.
— На коне лучше, — вздохнул он тоскливо. — Святая земля, да такая твердая!
— А пешком, с посохом в руке? — добавил Олег. — Идешь потихонечку, даже жучка и бабочку — божьи творения — рассмотришь. Со встречными поздороваешься, о великой Истине мыслишь... Вокруг божий свет: степь, леса, поля, коровы...
Он вытер слезы, выступившие от резкого встречного ветра. Томас наконец-то начал посматривать вниз, где в немыслимой бездне очень медленно, почти не двигаясь, проплывали зеленые бугры гор. Стиснул зубы, сказал дрогнувшим голосом:
— Уверен, что догнали четыре дня?
Олег вытянул шею, едва не свесился с дракона, сказал задумчиво:
— Пять... Шестой пошел.
— Шестой? — ахнул Томас.
— Дракон поднялся очень высоко, — объяснил Олег. Вон там движется темное пятно, это половцы или куманы, кочевое племя хана Степана. Для них наш дракон выглядит то ли жаворонком, то ли соколом...
Внезапно гигантская голова повернулась, на Томаса взглянули жуткие глаза, каждый размером с таз, костяные наросты над глазами сумрачно блестели, из ноздрей с шумом вырывались клубы пара. Дракон распахнул широкие челюсти, небо и язык в обрамлении белых как сахар зубов пылали ярко-пурпурным. Томас засмотрелся в жуткий туннель, стены красной глотки блестели мокрым, как покрытые слизью.
Его толкнуло в плечо, мелькнула рука калики с ломтем мяса. Хрястнуло, будто столкнулись скалы, туннель исчез, теперь на Томаса смотрела тупая морда то ли жаворонка, то ли сокола. Челюсти подвигались, тут же пасть распахнулась еще шире. Томас опомнился, забросил несколько ломтей, и дракон величаво отвернулся, не переставая равномерно перетирать еду, словно корова жвачку.
— Здорово? — спросил Олег с мрачным весельем.
— Великолепный зверь, — ответил Томас искренне. — Каких только чудес Господь не творит! Но это еще что... Я в своих странствиях видел совсем уж дивных чудищ! Один был ростом с трех быков, поставленных друг на друга, только раз в пять тяжелее, уши висят по бокам как кожаные плащи, изо рта торчат клыки — поверишь ли! — в руку длиной, а нос как кишка, даже длиннее. Кишкой ломает ветки и жрет! С земли поднимает, не нагибая голову, всякое нужное и тоже жрет!.. Поверишь ли?
— Много чудесного на свете, — ответил Олег уклончиво.
— Но самое чудесное, что тамошние люди пошли дальше, чем твои древние витязи! Научились на тех зверях ездить, пахать, таскают на них огромные камни, толстые бревна, а держат их, как наши крестьяне коней или коров! В сараях, загонах, на выпасах. Кормят даже не вволю, а лишь бы не подохли.
Под ними костяные пластины терлись одна о другую, поскрипывали, трещали. Олег сунул руку в щель между костяными плитами, бывшими чешуйками, грел озябшие пальцы: от спины дракона шло тепло. Под ногами посвистывало с натужными хрипами: дракон явно застудился в холодной сырой пещере. На привале неплохо бы сварить настой из трав и кореньев... то бишь, из деревьев и кустов, отпоить зверя. Правда, завтра уже не понадобится, можно отпустить, но за добро надо платить добром даже зверю. Так завещали древние боги.
Солнце начало клониться к западу, а дракон летел все так же ровно. Томас удивился, сколько же продержится в полете, ни одна птица уже не осталась бы без отдыха, но калика не отвечал — спал, привалившись к гребню, тяжко дался невидимый бой с Тайными Владыками Мира.
Томас заметил, как беспокойно задвигались валы ушей дракона. Едва тот повернул голову, Томас начал зашвыривать ломти мяса в пасть, стараясь попасть прямо в зияющий туннель глотки: вдруг там и дыхательное горло — поперхнется или нет?
Дракон был похож на жаворонка разве что тем, что тоже жрал на лету, а огромные ломти мяса для него были, как мошки для жаворонка. Калика проснулся, тут же принялся помогать рыцарю, хотя тот явно не считал зазорной такую работу: даже короли иной раз сами кормят и чистят своих боевых коней, а драконы, если верить калике, когда-то были боевыми зверями.
— Жаворон...ночек, — выдохнул он, когда очередной ломоть влетел дракону в пасть.
— Кто? — не понял Олег.
Томас швырнул окровавленный ломоть, дракон наконец отвернулся с раздутыми щеками:
— Сокол на лету только бьет, а ест на земле. А мы бросали мошек именно жаворонку.
Олег хмыкнул, вытер ладони о костяную плиту. Под ними постоянно шевелилось, словно Томас и Олег сидели на стаде двигающихся черепах.
— Мяса осталось на одну кормежку! — напомнил Томас тревожно.
— Пусть это прожует, — ответил Олег недовольно. — Нажрался, как хомяк. Щеки из-за спины видно!
Щеки дракона в самом деле раздулись, он мерно жевал, ветер сорвал с уголка губ слюну. Олег вовремя отшатнулся, на рыцаря ляпнулась капля с ведро размером, он с проклятиями начал выпутываться из липкой слизи, даже не заметил в ярости, что дракон снова забил отчаянно крыльями, стремительно набирая высоту.
— Эта зверюга не заморилась?
— Не помню, — ответил Олег неуверенно. — Давно не летал.
— Я за своим конем смотрю, — укорил Томас. — Запалится, тогда совсем не годен под седло.
— У меня нет коня, — буркнул Олег. — О своей душе надо заботиться! О ней в последнюю очередь думаем.
Все же он с сомнением смотрел на вытянутую шею дракона. Тот летел, как журавль, поджав лапы, а шею и хвост с гребнем вытянул в одну линию.
— Ночь близко, — сказал Олег без охоты. — Надо выбирать место для ночлега. И зверюга переведет дух. Вдруг он как конь, что на скаку падает замертво?
Томас опасливо посмотрел вниз, где покрытые лесами холмы выглядели чем-то вроде болотных кочек:
— Как посадить?.. Я летал только с коня. С башни летел однажды... с сорокафутовой каменной башни! На каменную площадь да в полном рыцарском доспехе.
Олег посмотрел на рыцаря уважительно, сам перелез к кинжалу Томаса, воткнул в другом месте:
— Эй, Жаворонок!.. Давай вниз на травку. У нас она, правда, зовется лесом.
Дракон пронзительно вскрикнул, резко вильнул из стороны в сторону, словно рыба в воде, внезапно сложил крылья и рухнул — не камнем, скалой! — вниз. Сердце Томаса остановилось, ноги и задница оторвались от спины дракона. Он завис в воздухе, удерживаемый лишь веревкой. Падали все быстрее и быстрее, воздух уже свистел и визжал.
Олег торопливо выдернул кинжал, лицо калики побелело. Воткнул лезвие в другую щель, дракон чуть вильнул, но продолжал падать как сорвавшаяся с вершины горы скала. Земля стремительно приближалась, крохотные домики вырастали в размерах, точки превратились в мышей, затем в коров.