Кемма уже не видела толпившихся перед ней жалких людишек, она перенеслась в прошлое, вновь переживая мгновения своего триумфа. Она взошла на трон фараонов, ей поклонялись, как богине, она подчинила себе весь мир. Тогда мятежная жрица Тота чувствовала себя почти счастливой, но потом случилась катастрофа. Человек, ради которого она сделала все это, которого любила больше жизни, отрекся от нее, и отчаянье лишило ее сил, необходимых для продолжения жестокой, беспощадной борьбы. Месть богов оказалась страшна. Кемма гнала прочь мучительные воспоминания, но как сейчас, будто не минуло с той поры тридцать веков, видела огромную, выросшую до небес фигуру Маат — богини справедливости, читавшей ее приговор… А потом сотни писцов и резчиков по камню вытравливали, уничтожали ее имя, желая придать вечному забвению, стереть из истории Египта страницу, на которой рассказывалось о коротком триумфе Кеммы, обманувшей богов. Но божественная мудрость уже стала достоянием смертных, и тогда боги выбрали из числа людей Хранительницу, первую из которых благословила сама Маат. Хранительнице предстояло оберегать книгу Тота, не позволять людам менять предначертанную им судьбу. Саму же Кемму постигла страшная участь — боги превратили ее в лист пергамента, и в таком виде она должна была существовать до конца времен. Но боги ошиблись — опальная жрица Тота вырвалась на свободу, она вернулась в реальный мир в мрачные годы Средневековья и попыталась завершить то, что ей не удалось сделать в Древнем Египте. И вновь Кемма проиграла. По воле Хранительницы она превратилась в книжную гравюру, бесконечно долгие годы пылилась на книжных полках, но верила, что обязательно вернется вновь. Теперь это случилось. Час настал, Кемма обрела плоть и вновь вступила в бой.
Воспоминания повергали в отчаянье. Боль казалась нестерпимой, но египтянка сжала кулачки, так что на ладонях выступили капли крови, гордо подняла голову:
- Я, Кемма, обманувшая богов, подчинившая своей воле саму Судьбу, вернулась в этот мир, чтобы завершить начатое! Те, кто останется верен мне, получат все, что пожелают, а остальных ждут муки, которые даже не снились смертным! И я, божественная Кемма, спрашиваю, как ты посмел солгать мне, жалкий раб?
Серега опустил голову. Он боялся гнева этой чокнутой ведьмы, а потому решил идти до конца, отрицая все обвинения:
- Клянусь, я не отпускал ее, девчонка убежала сама.
- Я могу простить ошибку, но не ложь. Ты ведь хотел распоряжаться судьбой, стать ее королем, Сергей? — пухлые губы Кеммы скривились в зловещей усмешке. — В отличие от тебя я не нарушу данного слова. Ты станешь королем даже быстрее, чем думаешь.
В комнате воцарилось жуткое молчание. Все понимали, что сейчас должно произойти нечто страшное, непоправимое. Белый, как мел Серега попятился, отступая за спины своих приятелей:
- Не надо… Пожалуйста…
- Стань королем, — Кемма указала своим тоненьким пальчиком на перепуганного парня. — Уалпага-Асмагааа!
Собравшаяся под кровом дачного домика компания уже успела повидать многое из того, что умела делать жрица Тота, но никому из ребят еще не приходилась видеть, как по ее воле живые люди превращались в нарисованные на бумаге изображения. Конан и Димка вместе с египтянкой обыскивавшие квартиру Аннушкиной тетки, были в тот момент в соседней комнате, а потому не видели, что сделала Кемма с Александрой Георгиевной. И вот теперь они впервые узнали, на что способна их "госпожа".
Серега попятился назад, взмахнул руками, словно пытался сохранить равновесие после сильного удара в грудь, на его лице промелькнуло удивление, мгновенно обратившееся в ужас. Комнату наполнило золотистое, напоминавшее солнечный свет сияние, фигуру жертвы лишь на миг озарили языки алого пламени, а потом рослый, крепкого телосложения парень просто исчез, растворился в воздухе. Сияние померкло, и все увидели лежавший на полу прямоугольник из тонкого картона — игральную карту, на которой был нарисован одетый в костюм бубнового короля Серега. Никто из присутствующих не смел двинуться с места. Только Кристина вцепилась обеими руками в плечо своей сестры, да пискнула тихонечко готовая провалиться от испуга под землю Надежда.
- Что это? — наконец произнес Конан. — Так не бывает…
- Так будет со всеми, кто попытается предать меня или не выполнит приказ. Подай мне карту, Ульяна.
Страх ослушаться жрицу оказался сильнее ужаса перед заколдованной картой, вобравшей в себя живого человека, а потому Ульяна проворно выполнила распоряжение Кеммы, подала ей лежавший на полу листок картона. Прищурив глаза, египтянка долго рассматривала бубнового короля:
- Ваш товарищ не умер, но и живым его назвать трудно. Он в ловушке и сам никогда не сможет выбраться из нее. Надеюсь, мне не потребуется набрать из вас целую колоду…
Кемма вновь занялась телевизором, а ее "слуги", только теперь до конца осознавшие в какую скверную историю они вляпались, поспешили незаметно покинуть мансарду.
Прозрачный свет луны дарил волшебство. Он падал на молодую траву, превращая ее в мерцающий ковер, сгущал тени, делая их черными бездонными провалами, пронизывал маленькие легкие облачка, наполняя их неземным сиянием. Босые ноги египтянки ступали по шелковой траве, он шла вперед, без определенной цели, спокойно, неторопливо впитывая в себя волшебство майской ночи. Мир изменился, стал иным, даже созвездия располагались на небесном своде не так, как прежде, но эта тихая лунная ночь словно переносила Кемму в далекое прошлое, воскрешала мучительные и сладкие воспоминания. Она видела прекрасные глаза Хиана, слышала его голос, шептавший слова любви. Она поверила этому стройному, стремительному, как ветер, юноше, она думала, что судьба соединит их навсегда. Она думала, что их ждет счастье… Ах, если бы они довольствовались тем, что имели! Но честолюбивый Хиан мечтал о славе и власти, а Кемма готова была на все, лишь бы помочь своему возлюбленному. Им следовало остановиться, но они пошли до конца, и счастье сменилось горем, любовь — ненавистью, надежда — отчаяньем.
- Сегодня удивительная ночь, просто невозможно усидеть дома.
Кемма вздрогнула, но не потому, что испугалась — она не ведала страха, однако этот приятный голос напомнил ей голос Хиана, заставил быстрее биться сердце. Девушка обернулась. Стоявший за ее спиной человек был молод, высок, как и все мужчины этого чуждого мира, его лицо, посеребренное лунным светом, на миг показалось египтянке лицом Хиана. Впрочем, наваждение длилось недолго — глаза незнакомца оказались светлыми, как и его волнистые волосы, взгляд мягким, совсем не таким, как обжигающий взор возлюбленного Кеммы. В прежней жизни она бы вряд ли заговорила с незнакомым человеком, так неожиданно появившимся на ее пути, но, вспомнив уроки "королев", жрица Тота повела себя, словно современная девчонка — улыбнулась, кокетливо поправила волосы:
- В полнолуние трудно уснуть, вот я и решила немного прогуляться.
- Не боитесь?
- Кого?
- Мало ли… Хотя здесь, действительно, безопасно. Только свои. К майским праздникам все выбираются на дачу. Вот и я приехал помочь родителям на участке, а… — юноша смущенно умолк, подумав, что говорит явно не то, что следовало. В обществе такой красивой и необычной девушки, вероятно, подобало обсуждать более возвышенные темы. — Вы обратили внимание, какая сегодня луна — необычно большая, золотистая, как солнце?