– Прошу! – Дверца распахнулась открывая черное нутро сейфа.
– А может… – Робко, страдальчески помаргивая, дедок-ученый шагнул вперед и с мольбой уставился на Остапчука. – Раз она все равно здесь… Я с ней хотя бы до утра поработаю?
Остапчук зарычал, сунул пектораль в сейф, захлопнул дверцу и судорожно натыкал на ней код. И только после этого его глухой рык превратился в связную речь.
– Вон! – орал он. – Все! Ты и ты! – кивком головы указывая на Пилипенко и Саляма. – Сыщики! – с бесконечным презрением процедил он. – Сидеть тут и караулить, пока я своих ребят из охраны не приведу!
Остальные – пошли вон! Чтоб я вас тут не видел! И скажите спасибо, что я не возбуждаю против вас дело! Неваляшкин, ты первый! – продолжал выступать в подвале музея Остапчук. – Бери сынка…
– Девчонки, вас подвезти? – не обращая внимания на вопли нервного бизнесмена, повернулся к сестрам Гена, картинно потряхивая ключами от машины.
– Езжайте-езжайте, девочки! Только руки сперва помойте и платьица постирайте, а то сиденья в машинке запачкаете, папа вашего приятеля очень недоволен будет, – ехидным Севкиным тоном проворковал Салям.
Гена недоуменно воззрился на взрослого, накачанного дядьку, в голосе которого вдруг прорезались интонации вредного подростка.
– А вам-то что за дело? – удивился он, разглядывая прячущуюся за очками физиономию Саляма.
– А такое мне дело, а такое… – начал в офисе Сева, но Катька повисла на микрофоне, закрывая его собой.
– Мы… мы, наверное, задержимся, – на экране было хорошо видно смущенную Мурку, – свою машину вызовем.
– Теперь непременно задержимся, – сквозь зубы процедила Кисонька, опасно сузившими глазами глядя прямо Саляму в очки – а на самом деле в прячущуюся там камеру. – Позвони мне, – она демонстративно повернулась к «эльфу». – Завтра. Мой номер у тебя есть…
– Да я-то позвоню… – ухмыльнулся «эльф». – Если только дяденька сыщик не будет против…
– С дяденькой я как-нибудь разберусь, – зловеще пообещала Кисонька и тихо добавила: – И еще кое с кем…
Сева в офисе отполз от микрофона и приткнулся в уголке. Катька осталась у компьютера, разглядывая на экране пустеющую комнату с сейфом. Вот, положив лук и стрелы и коротко кивнув Кисоньке, вслед за отцом вышел красавчик Гена. Водя напоследок камерой во все стороны, исчезли журналисты. Втолковывая что-то насчет возмещения убытков за отнятую у нее собственность, на Остапчуке повисла Раймунда, а сам бизнесмен тянул за полы ветхого пиджачка старика-ученого, вцепившегося в сейф с пекторалью, будто мать в родное дитя.
– Интересно, этот его клад на самом деле существует? – разглядывая хватающегося за ручку сейфа непрофессора, пробормотала Катька. – Вадька, а давай посмотрим, может, там на пекторали и правда карта нарисована? – повернулась она к брату.
– Как я тебе посмотрю? – с недоумением поглядывая то на красующийся на мониторе сейф, то на сестру, переспросил Вадька.
Катька усмехнулась позаимствованной у Кисоньки улыбочкой, означающей «вы, конечно, ужасно глупые и несообразительные, но, к счастью, у вас есть я!». Вадьке сразу захотелось ее стукнуть.
– На записях с камеры, – продолжая улыбаться, сестрица снисходительно кивнула на компьютер, – Салям пектораль у самого объектива крутил. Мы сейчас, наверное, единственные люди, которые могут разглядеть ее во всех подробностях.
Нахохлившийся в углу Сева невольно поднял голову.
– Серьезно, Вадька, давай посмотрим! – возвращаясь к компьютеру, предложил он. – А то клиент наш, кажется, нацелился гонорар зажать – клад из скифских курганов был бы очень даже кстати!
– Да какой там еще клад! – упрямо фыркнул Вадька. – Серьезные люди, в школе учитесь – а верите фантазиям какого-то престарелого даже не профессора! – Но выдачу сестрице крепкого пинка решил отложить на потом. Самому стало любопытно – а вдруг?
Продолжая наблюдать за музейным хранилищем через Саляма, Вадька параллельно вывел на широкоформатный дисплей изображение пекторали с цифровой камеры.
– Бред! – выдохнул мальчишка, глядя, как сверкающий круг вырастает во весь экран и на мониторе один за другим скользят жеребцы, коровы, бегущие зайцы, крылатые грифоны, неведомые растения и невозмутимые усатые дядьки, вычеканенные в тусклом золоте. – И все это дело – сплошной бред! На закрытую презентацию набивается до черта людей – которых никто туда не приглашал! Сигнализация оказывается выключенной, небьющийся полимерный сплав витрины – обыкновенным стеклом, а милиционер-охранник – старшим лейтенантом Пилипенко! По музею бродит воровка – ямакаси, которая бегает по стенам, доедает бутерброды и отбирает пектораль у сумасшедшей поэтессы, которая до этого отобрала ее у безумного ученого! А когда пектораль успешно исчезает, невесть откуда появляется какая-то Зарина – которая тоже всю ночь шастает по музею! – и просто-напросто достает ее из-за портрета! Целую и невредимую!
На мониторе Остапчук наконец выволок за дверь и дедка, и поэтессу. Еще какое-то время долетали их голоса, потом стихли. В зале остались девчонки, хмурый Пилипенко, да еще Салям, старательно красующийся так и не снятой кирасой и зажатой под мышкой каской перед странной девушкой по имени Зарина. Та с детским любопытством рассматривала заполняющую кабинет офисную технику, но и на Саляма поглядывала, пока между ними вдруг не вклинилась Кисонька. Сева на всякий случай попятился от монитора, на котором неожиданно возникло лицо девчонки. Рыжая смотрела прямо в камеру, и физиономия у нее было такая многообещающая, что Сева впервые в жизни порадовался присутствию Пилипенко – все-таки оставалась надежда, что в присутствии старшего лейтенанта Кисонька ничего не скажет. Но даже взгляд ее выносить было совершенно невозможно, и мальчишка торопливо переключился на второй экран – с пекторалью и до предела увеличенным изображением утки.
– Нету тут никаких черточек и насечек! – воскликнул Вадька. – Говорил же я, все туфта! А вы психованному деду верите!
– А с задней стороны? – торопливо предположил Сева.
Вадька передернул плечами и взялся за мышку. Рельефное выпуклое изображение золотой утки исчезло, на экране снова замелькали кадры и остановились на неплохом снимке задней стороны пекторали. Обведенный курсором аккуратный квадратик опять выделил утку – с задней стороны ее контуры выглядели несколько смазанными. Вадька защелкал мышью, прибавляя компьютерной картинке масштаб, – неопределенный контур птички начал увеличиваться, пока не занял пол-экрана.
И тут Сева увидел такое, что даже неприятности с Кисонькой мгновенно вылетели у него из головы.
– Ребята, – дрожащим голосом произнес он, – а они там… есть! Ч-черточки… и н-насечки… Все, как дедок говорил!
Глаза и рот Катьки распахнулись так широко, словно она хотела вобрать в себя весь вырастающий на экране кадр.
– Курганы с золотом! – восторженно прошептала она. – Настоящая древняя карта настоящих древних сокровищ настоящих древних скифов! А вы говорите, дедок – псих! А он гениальный ученый! Он расшифрует нам карту, «Белый гусь» организует экспедицию, и мы найдем целые горы золота и оружия и еще чего-нибудь…