Мистер Бэйли включил большую лампу. Яркий свет осветил статуи. Я присмотрелся к ним ближе и содрогнулся. Это были трупы людей, покрытые жидким стеклом или каким-то иным прозрачным составом.
— Я замораживаю людей, затем их обливают водой, которая моментально превращается в лёд. Так они могут простоять до второго пришествия… Очень поучительное зрелище, не правда ли? Я показываю эти мумии всем провинившимся в первый раз, и действие бывает очень благотворное: у виновных пропадает всякая охота нарушать установленные мною законы… А работники мне, конечно, нужны, особенно квалифицированные…
Я насчитал одиннадцать трупов. Пять из них принадлежали якутам, три, по-видимому, иностранцам, остальные были похожи на сибирских охотников. Тонкий слой льда позволял хорошо видеть. На трупах были костюмы, в которых их застала смерть. У большинства трупов лица казались спокойными, только у одного якута осталась на лице страшная улыбка.
— Как вам нравится мой «пантеон»? [9] — спросил Бэйли.
— Отвратительное зрелище, — ответил я. — Нужно быть уверенным в полной безнаказанности, чтобы хранить эти улики преступлений.
— А вы ещё не потеряли веру в возмездие? — иронически спросил Бэйли. — Да, с этой иллюзией, говорят, легче живётся. Однако нам пора возвращаться.
Из нашего путешествия я вернулся совершенно разбитым и подавленным. А Бэйли ещё не всё показал мне! Я не видел машин, не видел смертоносных орудий, действия идя. Но и того, что я видел, было совершенно достаточно, чтобы лишить человека покоя. Бэйли оказался сильнее и страшнее, чем я мог думать. Борьба с ним должна быть чрезвычайно трудной. А его безумные действия угрожали всему человечеству.
Он сам оставался для меня загадкой. Его «коммерческая» деятельность не могла преследовать только выгоду. В самом деле, на что мог использовать несметное богатство один человек, поставивший себя вне общества, больше того, обрекающий всё человечество, всю жизнь на Земле на ужасную гибель? Это мог сделать только маньяк. Быть может, Бэйли вобрал в себя все отчаяние капиталистов, обречённых историей, и, как Самсон, решил погибнуть вместе со своими врагами? Нет. Дикая мысль! Люди его класса не торопятся сами погибать, если они здоровы.
Я вошёл в лабораторию. При виде меня Нора весело кивнула головой, причём её румяное лицо чуть-чуть вспыхнуло. Она склонила голову над пробиркой.
— Мисс Энгельбрект, — довольно торжественно сказал я, — позвольте поблагодарить вас…
— За хороший отзыв? Какие пустяки! Вы стоите этого. Когда вы не очень задумываетесь, вы отличный работник… Не забивайте только слишком туго пробок в сосудах с жидким воздухом и не…
— Это совсем не пустяки! — горячо прервал я её. — Вы спасли мне жизнь!
Нора посмотрела на меня с удивлением и даже испугом.
— Это вы не шутите?
— Нет, конечно. Мне угрожала смерть за попытку побега.
— Смерть? Я не думала, что дело так серьёзно, иначе бы я ещё более… Но кто же угрожал вам смертью? Неужели…
— Разумеется, мистер Бэйли. О, он не пощадит тех, кто не повинуется его воле! Приходилось ли вам видеть его страшный «пантеон»?
Нора отрицательно покачала головой и спросила, что это значит. Я рассказал ей о своём путешествии в обществе Бэйли по подземному городку и обо всём, что узнал от «торговца воздухом».
К моему удивлению, Нора выслушала меня с большим интересом. Очевидно, многое из того, что я сказал ей, она слышала впервые. По мере того как я говорил, лицо её всё более хмурилось. Удивление сменялось недоверием, недоверие — возмущением.
Закончив свой рассказ, я поднял бокал с жидким воздухом и сказал:
— Вот в этом сосуде мы изготовляем смертный напиток для человечества. Моя жизнь пощажена только для того, чтобы я содействовал гибели других, гибели нашей прекрасной Земли со всеми живыми существами, живущими на ней. И я не знаю, радоваться ли мне моему спасению, или… не выпить ли мне самому этот бокал?..
Зазвонивший телефон прервал мою патетическую речь. Нора быстро подошла к телефону.
— Алло… Да… Мистер Клименко, вас просит к телефону мистер Бэйли.
Я подошёл к телефону.
— Да, это я… Нет… Слушаю!
— Вы чем-то смущены? — спросила Нора, когда я отошёл от телефона.
— Дело в том, что мистер Бэйли опоздал. Оказывается, он забыл меня предупредить, что я не должен говорить вам о том, что видел и слышал.
— И что же вы ответили?
— Я ответил, что ещё ничего не говорил, и обещал не говорить.
Нора вздохнула с облегчением.
Потом она взяла бокал с жидким воздухом, который я перед тем держал в руке, в задумчивости посмотрела на голубую жидкость и вдруг бросила бокал на пол. Стекло разбилось. Жидкий воздух разлился и под влиянием теплоты пола начал шипеть и быстро испаряться. Через минуту на полу валялись одни осколки стакана.
«Великолепно! — подумал я. — Теперь у меня есть союзник!»
Нора испытующе посмотрела мне в глаза.
— Вы всё мне рассказали?
— Всё, — ответил я, но сразу же невольно смутился: я вспомнил о видах мистера Бэйли на мой брак с Норой. Я не хотел говорить об этом девушке. Но она заметила моё смущение.
— Вы что-то скрываете. Вы не всё сказали!
— Но это пустяки, не относящиеся к делу.
— Не лгите. Пустяки не заставили бы вас смутиться. Я был в большом затруднении и решил перейти от обороны к нападению.
— А вы сами разве всё говорите мне? Помните наш разговор, когда я неосторожной фразой обидел вас?.. Простите, что я вспоминаю об этом. Тогда вы сказали мне:
«Вы ничего не знаете». Почему же вы сами тогда не объяснили мне всего, чего я не знаю?
На этот раз была смущена Нора.
— Есть вещи, о которых трудно Говорить…
— Этими словами вы оправдываете и моё молчание.
— Нет, не оправдываю. Вы не дали окончить мою мысль. Есть вещи, о которых трудно говорить. Но бывают обстоятельства, когда нельзя больше молчать. Приходится говорить обо всём, как бы трудно это ни было.
— И вы мне скажете?
— Да, если и вы не скроете от меня ничего. Я попался в собственные сети. Торг совершился, и мне оставалось только выдать свою тайну. Всё же я постарался сгладить цинизм Бэйли.
— Бэйли сказал… что у меня деревяшка вместо сердца, если я решился бежать, пожертвовав ради свободы обществом такой девушки, как вы.