Министр замолчал, и возникла пауза, которую затем нарушил генерал Нильсен.
– А за что мы воевали в Ревельтской кампании?
– За клочок пустынных болот.
– А зачем нам эти болота? Что мы на них делали?
– Не знаю, – министр пожал плечами и с горечью добавил: – Наверное, морошку собирали. Затем хлопнул себя по коленям и объявил: – Таким образом, я подвожу итог нашего совместного совещания. Будем договариваться, господа генералы.
Хакиннен собирался что-то сказать, но его опередил Петерссен:
– И еще, Йозеф, посланные ночью на задание скалты так и не вернулись. Ни один. Две сотни диверсантов снегом замело…
Видимо, это сообщение было последней каплей, и Хакиннен сначала молча кивнул головой, а затем произнес:
– Хорошо, я согласен. Будем договариваться…
Отход с захваченной позиции произошел спокойно и без проблем. Джим и Лу опасались волнений или как минимум всяких неудобных вопросов, но даже полковник Пикаш не усомнился в необходимости этого маневра. Именно маневра, по-другому никто и не думал.
А кому пришло бы в голову, что прославленные адмиралы просто драпают? Никому. Драгуны отходили четко, вводя в смущение противника, разведотряды которого следовали за корпусом по пятам, сдерживаемые пистолетной стрельбой арьергарда.
К обеду войско было на предыдущей стоянке и, сделав недолгий привал для подзаводки пружин, двинулось дальше. За холмами дорога пошла хуже. Снега намело много, и пружины быстро теряли свой завод, однако к темноте корпус достиг озера Оллевала – места первой стычки с северянами.
Джим и Лу ехали в голове отряда, погруженные в свои мысли, и не знали, что совсем недалеко, на возвышенности, широко расставив ноги, стоял ликующий штандартенфактор. Он смотрел на извивавшуюся внизу колонну драгун, и его матричное существо наполнялось позитивными импульсами.
«Вот теперь – все, – думал Квардли. – Теперь вы полностью мои и не смейте даже пикнуть, когда я буду вас разделять на таллийский спектр».
– Эй, Гжебольский! – позвал Квардли, и к нему подбежал кривоногий человечек в великоватом, не по росту, драгунском мундире.
– Слушаю, Ваша Высочайшая Категория.
– Неси барабан, – приказал штандартенфактор.
Шпик тут же умчался к небольшой повозке, а затем вернулся с походным барабаном, который тотчас и поставил рядом с хозяином.
– Чуть правее, – поправил его Квардли.
– Что, Ваше Высочайшая Категория?
– Переставь его правее, болван!
Гжебольский передвинул барабан, как требовал хозяин, и тогда Квардли со всей основательностью водрузил на барабан свой сапог. Вот теперь он чувствовал себя настоящим триумфатором, несмотря на то, что вокруг был холодный снег и совершенно дикие места.
Между тем колонна приближалась, и цифровое зрение Квардли легко выделяло из темной массы нужные ему объекты.
Объект номер один – адмирал Джим Бунзель Мудрый, герцог Ангурский, и объект номер два – адмирал Эрвиль Ваннадет Жестокий, граф Гронсар.
Завтра, когда эти змееныши попытаются ускользнуть, Квардли пустит за ними погоню. И дробовики уже, кстати, заряжены квадратной картечью.
Про квадратную он сам придумал. Квадратная идет неглубоко, но крепко калечит, да и вообще правильные геометрические формы были слабостью штандартенфактора.
А потом приятное – разложение на спектр несчастных израненных адмиралов. Прежде они были опасны силой своих тайных пассов, но теперь, когда их дух будет сломлен фактом предательства, они станут бессильными, как огуречные черви.
Ну, а потом самое приятное – обещанная Мальгистром награда – должность тирана в большом настоящем мире. Только орден Матрицы мог себе позволить роскошь дарить в управление целые миры.
Колонна всадников подошла совсем близко. Квардли с видимым сожалением убрал ногу с барабана.
– Гжебольский!
– Слушаю, Ваша Высочайшая Категория.
– Унеси…
Всю ночь в своем прежнем адмиральском домике Джим и Лу беспокойно ворочались. Им обоим было совестно бросать драгунский корпус, однако у них была другая дорога, а выполнение второго подвига грозило неминуемой смертью. В этом адмиралы окончательно уверились, когда отобрали у Квардли книжку-пособие и странную железку, которая оказалась таллийским ключом. Он подробно описывался в книге.
Когда часы показали пять утра, измучившиеся от бессонной ночи Джим и Лу поднялись и стали собираться. Вернее, все и так было собрано, оставалось лишь выйти на улицу и сесть на приготовленных – заведенных и смазанных механиками – коней.
Стараясь не смотреть друг на друга, они вышли из домика и, перебросившись ничего не значащими фразами о погоде, подошли к своим коням, заботливо накрытым старыми шинелями.
Возле обоза курился дымок, и сидевший у огня кашевар издали посмотрел на прославленных военачальников. А они без слов забрались на лошадей, включили пружинную подачу, и их адмиральские красавцы легко затрусили по свежему снегу, почти не лязгая, а только издавая едва слышимое жужжание. Миновав спящих на повозках драгун, адмиралы спустились под гору и, вынужденно ответив на приветствие продрогшего часового, поехали дальше – туда, где их ждала свобода.
– Гжебольский, Скула!
В заиндевевших кустах произошло движение, и осыпавшийся снег открыл сидевших в секрете шпионов. Долгое ожидание на морозе сыграло с ними плохую шутку, начальник звал их к себе, а ни у того, ни у другого не хватало сил даже ответить.
– Отзовитесь, скоты! Я же вас вижу! – прошипел штандартенфактор, и только тогда, подгоняемые страхом, оба шпика поднялись из засады и заковыляли к Квардли.
– Быстро по коням, мерзавцы! И доставайте из-под снега своих друзей!
Шпики кивнули и побежали обратно к кустам, где в сугробе ночевали еще трое их товарищей – обращенных в имперское гражданство скалтов. И хотя бород они давно уже не носили, отдых в ночных сугробах представлялся им лучшим из развлечений.
Несмотря на крепкий сон, скалты сразу поняли, в чем дело, и, откопав из-под снега дробовики, побежали к припрятанным в овраге коням.
Через минуту Квардли и пятеро его душегубов уже мчались по следам государственных преступников.
И Кэш, и Эрвиль постоянно оглядывались, точно воры, и почувствовали себя лучше, лишь когда лагерь скрылся из виду.
– Ну вот и все, приятель, – улыбнулся Лу. – Сейчас заедем вон за тот лесок и дадим лошадкам шпоры. Двух пружин нам хватит до обеда, а к этому времени мы будет уже далеко.
– Это точно, – согласился Джим, прикидывая, когда же все поймут, что адмиралы сбежали. Наверное, только вечером. – И все же сукины дети мы с тобой, Лу Эрвиль.