Между тем горы были уже совсем близко, а поток рефрижераторов с мороженой свининой то усиливался, то ослабевал до одной-двух машин на километр.

– Вот послужу еще годик и переберусь в город, – мечтательно произнес Бражник. – И пушку себе куплю такую же, а не то барахло, что нам дают в округе.

57

В сопровождении рядового Бражника Рино дошел до кабинета штандартенфитцера Хофмана. В приемной сидел его секретарь, но он даже не обратил внимания на прибывших, поскольку не признал в гражданском, которого привел Бражник, никакого важного лица.

– Чего сидишь, Трубецкой? – строго спросил водитель.

– А чего такое? – В голосе секретаря послышалась дерзость зазнавшегося слуги, однако суровое лицо Рино заставило Трубецкого подняться.

– Это же лейтенант Лефлер из города, – произнес Бражник таким тоном, будто произносил «Его Императорское Величество».

– А, по обмену опытом! – вспомнил секретарь и, изобразив радушную улыбку, промчался мимо гостя.

Он едва не вышиб лбом дверь в кабинет начальника и стал громко докладывать, так громко, что было слышно даже в приемной.

Вскоре Трубецкой вернулся, сияя, как начищенный медный таз, и, указав широким жестом на дверь штандартенфитцера, сказал:

– Прошу вас, шеф ждет...

Лефлер прошел в кабинет, и Хофман шагнул из-за стола, чтобы пожать ему руку.

– С прибытием в страну ветров и зим, лейтенант.

– Спасибо, сэр.

– Присаживайтесь. – Хофман указал на стул, а сам вернулся на свое место. – У вас отличный загар, но вид усталый... Сложная командировка на юг?..

– Скорее, бурный отпуск, сэр, – скромно улыбнулся Лефлер.

– Курточка у вас тонковата, – заметил штандартенфитцер, – и головного убора нет. Но это поправимо, нарядим вас как настоящего «деревенского парня». Так, кажется, в городе называют шерифов?

– Да, сэр, – улыбнулся Рино.

Хофман ему нравился. Наверное, причиной тому был высокий рост начальника и его красивый мундир – все сотрудники окружного управления ходили в форме.

– Думаю, поживете у нас пару дней, съездите с шерифами на патрулирование. На этом можно закончить... Ну и, конечно, небольшая встреча личного состава управления с героем – лейтенантом Лефлером. Убийцей маньяков и врагом похитителей.

– Это уж чересчур, сэр.

– Ни в коем случае, – не согласился Хофман. – Вот случай с маньяком, за которого вам дали медаль, я бы опустил. Такое и раньше случалось. Полицейские в городе и местные шерифы ловили всякую мразь и сажали ее в каталажку, если не было повода прикончить на месте... – Тут штандартенфитцер сделал паузу, а потом продолжил: – Но чтобы кто-то вступил в схватку с похитителями и обратил их в бегство – такого еще не было. Вот за это я дал бы лейтенанту Лефлеру целых две медали... Вот, собственно, и все.

Рино поднялся. Хофман тоже встал и крикнул:

– Трубецкой!

Секретарь явился незамедлительно.

– Проводи господина лейтенанта в следственный отдел, пусть его ознакомят с нашими последними делами.

– Есть, сэр! – выпучив глаза, гаркнул секретарь.

– Погоди орать, – одернул его Хофман. – Сходи на склад и возьми для господина лейтенанта нормальную зимнюю форму. Сам понимаешь, у нас здесь не Гринстоун.

– Есть, сэр, – уже тише произнес Трубецкой

58

Следующим пунктом знакомства был следственный отдел. Рино доставили на третий этаж и проводили в кабинет к следователям. Как оказалось, о приезде городского полицейского, да еще отмеченного наградой, здесь знали практически все.

– Старший следователь Кулхард, – представился Рино человек с изношенной физиономией. В виде компенсации за невыразительность лица на нем был безупречно отглаженный мундир небесно-голубого цвета. Как и шерифы, следователи в окружном управлении ходили только в форме.

– Очень приятно, – коротко улыбнулся Лефлер, пожимая руку старшему следователя.

– Следователь Хорст Эви! – простуженным голосом прокричал другой чиновник. Однако выйти из-за стола он не решился. Его мундир не выглядел столь безупречно, как у Кулхарда, но взгляд излучал ту же симпатию – ну как же, встреча с героем.

– Здравствуйте, сэр! – воскликнул еще один, самый молодой обладатель голубого мундира. В его петлице красовалась только одна звездочка, это означало, что он только младший следователь. – Очень много о вас слышали, сэр! Нам так и сказали: едет лейтенант Лефлер, который удавил огромного маньяка и спас девушку от похитителей! Для нас это большая честь, сэр!

– Спасибо, тоспода, за такой теплый прием. Но мне неудобно выступать здесь в качестве героя. Я приехал к вам для обмена опытом и хотел бы узнать о ваших последних делах.

Кулхард, Хорст и в особенности Ганс Лойдус, засветились от счастья. А сопровождавший Рино секретарь Трубецкой тихо выскользнул за дверь, чтобы идти на склад и обеспечить дорогому гостю теплую одежду.

– Тогда прошу вас сюда, – пригласил Кулхард, жертвуя своим личным стулом.

Рино присел, а старший следователь, словно фокусник, извлек из ящика стола тонкую папку и, открыв ее на самом интересном месте, прочитал:

– "Дело Изи Франкфурта, лотаргеица по национальности. Предмет расследования: несанкционированные химические преобразования, а также изменения массы атома водорода без соответствующей лицензии..."

– Да что там Изя Франкфурт! – воскликнул Хорст Эви и бросился к гостю с другой папкой.

– Послушайте следующее: «Джи Фердинанд и Чон Духван. Предмет расследования: создание государства по подложным документам, а также объявление воины империи Айрон-Иллинойс».

– Удивительно, – искренне поразился Рино. – У нас в городе ничего подобного не наблюдается. Только обычные изнасилования, убийства, грабежи, ну и конечно же исчезновения.

– А у меня только похищение свиней, – скромно сообщил Лойдус и развел руками.

– Ну это, по крайней мере, понятно, – поддержал его лейтенант. – Расскажите поподробнее.

– А у них там это вроде ритуала, – начал приободренный Лойдус. – Все живут под землей, залитой слоем дерьма. Снаружи обитает только шериф, да и тот страдает аденоидами. Денег у свиноводов хоть завались, и кроме обычных развлечений, размещенных также под землей, они воруют друг у друга свинок с помощью вакуумных манипуляторов...

– Очень интересно...

– А еще я узнал, сэр, что местные производители откармливают товарных свинок на двадцать пять миллионов триста тысяч тонн, а продают двадцать шесть миллионов семьсот тысяч тонн. А еще ведь не учтено внутреннее потребление всей планеты... Парадокс получается или прямой подлог.