– Что там у вас случилось, «большие»? – поинтересовался по радио Чумаченко, ему не было видно, в кого стреляют шагающие танки.

– Противник, бригадир, более десятка человек. Все в одинаковой одежде, полагаю, солдаты.

Снова зарокотала пушка, а затем к ней присоединился пулемет стоявшего на западе броневика и еще несколько автоматных стволов.

– Продолжайте работать, я скоро вернусь! – сказал Чумаченко своему отделению и поспешил на окраину деревни, но к тому времени, когда он туда прибыл, «куксдог» уже переместил огонь в сторону расположенной неподалеку рощи, а среди старых воронок бригадир обнаружил убитую лошадь и тела двух солдат-аборигенов.

К Чумаченко подбежали двое пехотинцев.

– Босс, они поскакали туда, к балке!

– Да уж вижу, – ответил бригадир и приподнял бронестекло, чтобы освежить лицо прохладным воздухом. После пробежки он основательно взмок.

– Але, бригадир! – раздался в наушниках голос пилота-робота.

– Слушаю тебя.

– Они ускользнули по балке. Если хотите, можем устроить преследование…

– Нет, парень, я понимаю, что тебе там на горке скучно, но никаких преследований. Наше дело девок собирать, а за преследование нам никто не заплатит.

– Как скажете, бригадир, – разочарованно отозвался пилот и отключил связь.

– Так, вы двое, давайте со мной, проверим вон тот погреб.

Бригадир указал на распахнутую дверь пристройки, стоявшей возле небольшого холма. По своему опыту Чумаченко знал, что в таких местах аборигены хранили картофель и овощи, а те, кто жил возле моря, – рыбу.

– Эх, и заметались они тут, босс, когда «большие» из пушек шарахнули! – попытался завести разговор один из пехотинцев.

– Фонарик достань, – оборвал его бригадир. – Пойдешь первым.

Они осторожно приблизились к дверному проему, выждали паузу и без происшествий спустились в погреб, где бригадир поразился тому, что увидел при свете непотушенных факелов.

– Вот это да! Знаешь, что это, Филипсон?

– Да откуда же?

– Обойди все вокруг… Да будь начеку, мало ли что…

Пехотинец начал с опаской обходить зал, чтобы убедиться, что здесь нет посторонних, а Чумаченко продолжал рассматривать изувеченный корпус неизвестного ему летательного аппарата.

Скорее всего это был истребитель, размерами чуть меньше «маскота», крылья, хвост, пушки, подвески для ракет – все на месте.

– Никого, босс, только плесень и мошки! – доложил вернувшийся пехотинец.

– Пошли наверх.

Когда они выбрались из погреба, бригадир закрыл дверь в пристройку и подключился к центральному каналу связи – через пару секунд ему уже ответили.

– Сэр, это Чумаченко! Бригадир четвертой группы. Сэр, мы тут пощипали местных вояк, они разбежались и оставили погреб с каким-то разбитым истребителем.

– Каким таким истребителем, ты о чем? И в каком таком погребе?

– Погреб обыкновенный, сэр, для хранения чего-то там… из жратвы. Теперь он пустой и в нем стоит разбитый истребитель вроде. Видать, они его специально туда притащили.

Командир эскадры немного помолчал и спросил:

– Какие-нибудь эмблемы, номера на нем остались?

– Я не заметил, сэр. Он в полумраке стоит, только факелы горят на стенах.

– Ладно, я сейчас сам приеду, гляну.

– Хорошо, сэр, ждем.

– Как работается?

– Нормально, сэр. Кой-чего уже наскребли.

В центре деревни послышались выстрелы, было видно, как какой-то абориген упал, срезанный очередью.

– Нормально работается, сэр, – повторил Чумаченко. – Приезжайте, ждем.

39

Прелат Гудроф несся так быстро, как никогда не бегал даже в юности, а его лошадь волок за собой верный Тревис, ни на шаг не отставая от хозяина.

При необходимости прелат, конечно, мог проявить храбрость, например во время войны с Илкнерами, но сейчас ни о чем таком не могло быть и речи, ведь они столкнулись со страшной, непреодолимой силой.

Одно дело опасаться летающих высоко в небе «черных колесниц», и совсем другое – подвергнуться атаке мечущих огонь «железных великанов». Глубокая извилистая балка спасла людей прелата от окончательного уничтожения, и великан прекратил метать молнии, как только перестал их видеть, но Гудроф продолжал бежать, пока мог, перепрыгивая через кусты и поваленные деревья. Наконец силы его иссякли.

– Уф!.. Ах!.. Привал!.. – объявил он, ложась на пожухлую траву.

Тревис, майор Бекет и остальные – те, кто уцелел, – тоже стали опускаться на траву, и первые несколько минут было слышно лишь тяжелое дыхание.

Лошади перенесли пробежку легче, но и они были сильно напуганы, их шкура мелко подрагивала, а уши стояли торчком, несчастные животные ожидали новых неприятностей.

– Мэйджор… Так ты утверждаешь… Что внутри великанов сидят люди? – уточнил прелат. Он уже спрашивал об этом, но все никак не мог поверить услышанному. Слишком уж целостными выглядели эти чудовища.

– Да, это так, господин прелат.

Майор поправил фуражку и огляделся. Пока они тут сидели, посланные в погоню пираты могли застать их врасплох.

– Нам нужно выставить двух часовых – по одному с каждого края, – сказал он.

Прелат сделал знак, и недавно назначенный сержант послал на склоны двух гвардейцев.

Теперь под его командованием осталось чуть больше дюжины, остальные полегли на коротком участке балки, где беглецы были хорошо видны с холма одному из великанов.

– Но все же я не понимаю… Ведь там нет этой стеклянной коробки, как на твоей колеснице? Где же сидят люди?

– Там, где положено быть голове, господин прелат.

Все, кто слушал заметно изменившегося новичка, удивлялись вместе с прелатом, но верили тому, что он говорит, поскольку сами были очевидцами нападения великанов.

Вскоре привал был закончен и часовые отозваны в балку.

Тревис попытался платком стереть грязь с мундира прелата, но тот отмахнулся:

– Оставь, сейчас это неважно.

Он взял из рук телохранителя повод своей лошади и, помедлив, повернулся к Бекету:

– Скажи, мэйджор, мы что, обречены?

– Нет, господин прелат, если надежно спрятаться, эти пираты соберут добычу и уберутся.

– А что за добыча им нужна?

Майор вздохнул.

– Помимо золота они забирают живой товар, обычно это красивые девушки.

Майор знал, о ком сейчас подумал прелат, однако он не знал, что у Гудрофа есть и собственный страшный опыт.