– Где?
– В сточной канаве, дружок. Разве эти русские смогут оценить наш талант в ношении серых костюмов? Никогда! А очки? Разве объяснишь какому-то русскому, сколько пар очков должен иметь агент?
– Я постигал это пять лет, – вздохнул Кастор.
– Вот о чем я и говорю. Уиллсон вздохнул.
– Однако пока у нас еще есть возможность остановить нашествие. Мы должны найти достойного агента и послать его на помощь Зи-Зи.
Пока глава русского отдела и его правая рука Кастор разговаривали, пришло время обеда, и они спустились в столовую.
Здесь расхаживали с подносами в руках сотни сотрудников ЦРУ, одетых в одинаковые костюмы, одинаковые ботинки, галстуки и очки.
Они ели одинаковые гамбургеры, запивали их одинаковыми напитками и затем одинаково вытирали губы идентичными бумажными салфетками.
Впрочем, кажущееся однообразие могло ввести в заблуждение только новичка или пробравшегося врага.
Для главы русского отдела достаточно было взглянуть на того или иного упакованного в серое сотрудника, чтобы сказать, из какого он отдела и сколько казенных костюмов оплачивает ему правительство Соединенных Штатов.
– Привет, Большой Уилл, – негромко произнес невысокий сотрудник. Это был Энди Санчес из недавно созданного украинского отдела. И дураку было понятно, что интересы отделов все время пересекаются и Энди, без сомнения, метит на место Сэма Уиллсона.
– Привет, Энди. Как дела? В этом году Украина вступит в НАТО?
Это был старый укол. Если бы Украина вступила в НАТО, отдел Санчеса сразу бы слили с второстепенным польским отделом, как в свое время поступили с балтийскими республиками, смешав их в одном бачке с финским отделом.
– Думаю, русские окажутся там быстрее, – усмехнулся Санчес и прошел к своему столику, где его ждали эксперты по этнокулинарии.
Уже долгое время Санчес учился пить украинскую водку «горилку» и закусывать ее жирным украинским беконом, имевшим странное скандинавское название – «салло».
Уиллсон и сам однажды попробовал это сочетание-у себя в бунгало за городом. Пришлось срочно вызывать вертолет «скорой помощи». Благо его медицинская страховка это позволяла.
– Почему он назвал вас «Большой Уилл», сэр? – поинтересовался Спайк. – Это какая-то старая оперативная кличка?
– Да нет. Просто еще на учебных курсах мы ходили в походы и соревновались в том, кто утром больше сольет в банку. Я почти всегда выигрывал. Оттуда и прозвище – Большой Уилл.
– Вот здорово, сэр! Мы тоже проводили такие соревнования.
– Преемственность великая штука, Спайк. Ну-ка, что за мусор нам сегодня предложат?
– Позволю заметить, сэр, это не мусор, – сказал кухонный рабочий, чернокожий парень в черных очках по имени Вильям.
– Ну извини, Вилли, я погорячился. – Уиллсон через силу улыбнулся. Иногда политкорректность давалась ему очень нелегко. – Что у нас сегодня из деликатесов? Устрицы, крабы или седло барашка?
– Питательный набор номер 28, сэр.
– Да? А по виду то же, что и вчера.
– Вчера был 37А. И это большая разница, скажу я вам.
– Видимо, только в цифрах, – буркнул Спайк. – И куда, интересно, деваются деньги, выделяемые нам правительством?
– Должно быть, все уходят на костюмы, – съязвил Вильям, подавая два разогретых в микроволновке пищевых набора.
Уиллсон и Кастор молча отошли от раздатчика и сели за свободный столик.
– Иногда я смотрю на таких парней, как Вилли, сэр, и думаю, что скорей бы уж русские пришли. У них там как с политкорректностью?
Съев немного массы непонятного происхождения, Уиллсон отложил пластмассовую ложку и, посмотрев по сторонам, предложил:
– Давай обсудим кандидатуру, Спайк.
– Мне нельзя ехать, сэр. Я не знаю языка, – сразу отказался Кастор, давясь вазелиновым пудингом.
– Кто говорит о тебе? Ты нужен мне здесь.
– Спасибо, сэр. Тогда давайте отправим Техасца. Он уже полгода пьет на своем ранчо – скучает.
– Техасец смелый парень, Спайк, но у него очень странные привычки. Он повсюду появляется в этой своей ковбойской шляпе и в ковбойских сапогах, от которых, между нами, здорово несет конским навозом.
– Зато он отлично стреляет.
– Этого у него не отнять, однако стреляет он только из гладкоствольных «смит-вессонов», которые носит на бедре. Скажи, какой полицейский пройдет мимо этого парня? Он попадался больше двадцати раз, но всякий раз избегал тюрьмы лишь потому, что все считали его идиотом. Техасец идиот, Спайк, и это нужно признать. Что ты, кстати, ешь? Неужели вкусно?
– Нет, – замотал головой Кастор. – Я пытаюсь снять с зубов эту дрянь – она прилипла и ни туда ни сюда.
Кастор снова стал трясти головой и совершать челюстями судорожные жевательные движения.
– Может, тебе ее лучше проглотить? Хотя это небезопасно.
– Нет, сэр, я поступлю иначе…
С этими словами Кастор запихнул в рот целый ворох салфеток и с остервенением жевал их несколько минут под удивленным взглядом Уиллсона.
Затем Спайк выплюнул бумагу на поднос и облегченно вздохнул.
– Все, она осталась на салфетках. Неожиданно возле столика возник чернокожий Вильям.
– Прошу прощения, сэр, но, если вы хотите добавки, я могу принести. А это, – Вилли показал пальцем на ком жеваных салфеток, – это всего лишь бумага, и она совершенно не питательна.
– Благодарю вас, Вильям. Я это обязательно учту, – политкорректно ответил Спайк и, подождав, пока чернокожий уйдет, с болью в голосе произнес:
– Если придут русские, сэр, я напишу на этого.., парня донос. Обвиню его в каких-нибудь страшных преступлениях.
– А я выступлю свидетелем обвинения, Спайк. Можешь на меня рассчитывать.
Они некоторое время молчали, наслаждаясь своими фантазиями. Наконец Кастор очнулся:
– А что, если попросить у наших английских коллег Джеймса Бонда? Агент 007 – это же сила.
– Мистер Бонд уже не тот, каким он был раньше, Спайк. Это и понятно, слишком много времени он отдает киносъемкам. Теперь его знает в лицо каждая собака – куда бы он ни поехал… К тому же я слышал, он того…
– Что того?
– Ну.., злоупотребляет косметикой и все такое прочее…
– Да неужели?! – Кастор даже огляделся по сторонам, боясь, как бы их не услышали.
– Представь себе. Недавно был большой скандал, когда он решил демонстрировать дамские туалеты на неделе высокой моды в Лондоне. Чтобы спасти доброе имя Британии, в дело вмешался премьер-министр, а его об этом попросила лично королева…