Наконец тролли попятились, начали разбегаться. Томас уже хватал раскрытым ртом воздух, будто рыба на берегу, как вдруг из полумрака выехал огромный конный отряд. Сердце Томаса стиснула смертная тоска, но он нашел в себе силы выпрямиться и крикнул:
— Подходите, черви!.. Всем есть место!
Всадники пустили в его сторону коней, а их вожак, огромный всадник в кожаных доспехах, вырвался вперед. Светлые волосы развевались за спиной, в поднятой руке блестел огромный топор с двумя лезвиями. Он готовился разрубить дерзкого надвое, а Томас чувствовал, что у него нет сил даже сдвинуться в сторону, не говоря о том, чтобы парировать удар.
Всадник крикнул, его рука внезапно натянула поводья. Конь на скаку сел на круп и так доехал, вспахивая всеми четырьмя землю, до Томаса. Всадник наклонился к рыцарю, на Томаса взглянуло искаженное бешенством злое лицо с квадратной нижней челюстью и синими, как небо, глазами.
— Эй ты, — сказал он резко, — откуда у тебя этот меч?
— Не твое собачье дело, — огрызнулся Томас. — Это мой меч, а получил его по наследству.
Всадник вскрикнул:
— По наследству?
Томасу показалось, что его обвиняют в воровстве или чем-то недостойном рыцаря, он сказал надменно и холодно:
— Тебе, червяк на коне, не понять. Это меч Англа, сына Гота, а я Томас Мальтон из Гисленда, его прямой потомок. И тебе отрежу уши, как брехливой собаке, если посмеешь еще раз намекнуть, что я что-то украл.
— Это мой меч! — воскликнул всадник. — Из-за того, что ты взял его из моей гробницы, мне приходится сражаться этим топором!
У Томаса отвисла челюсть. Он смотрел выпяченными глазами на всадника и сообразил наконец, кого тот ему напоминает. Англ, сын Гота, похож на его отца, на дядю Эдвина, но еще больше — на самого Томаса, каким Томас привык видеть свое лицо в зеркале или чаще — в водах тихого озера.
— Приношу свои извинения... сэр, — сказал он потрясение. — Как воин я понимаю, что значит сражаться непривычным или нелюбимым оружием. Моим оправданием может служить только мое неведение, иначе бы никогда так не поступил, поверьте рыцарской чести! Вот ваш меч, сэр. И прошу поверить, мир не знал лучшего оружия.
Всадник принял меч из его руки, повертел, приложился губами, затем с явной неохотой, не желая расставаться с любимым оружием, бросил в ножны. Всадники приблизились и бесцеремонно рассматривали обезоруженного противника.
Вожак вскинул руку.
— Слушайте все! — голос прозвучал громко и повелительно. — Это мой прямой потомок, потому его и слушался Громобог. Принимать всем, как почетного гостя, кем он и является. Все слышали?
Мощный рев был ответом, Томас быстро огляделся, никто не смотрит на него со злобой, для этих людей любые сражения слишком уж обыденное дело, чтобы ненавидеть тех, с кем дерутся.
— Я... — пробормотал Томас, — я вообще-то... польщен...
Англ широко улыбнулся, качнулся в его сторону и звучно хлопнул по железному плечу.
— Ты хорошо дрался, — сказал он одобрительно. — Это ж ты их столько нарубил?.. Ха-ха, я счастлив, что у меня такие потомки. Но сейчас у нас с тобой одна серьезная задача...
Томас вежливо прервал:
— Простите, сэр, но меня привел сюда очень серьезный поиск...
Англ мотнул головой.
— Погоди-погоди! Какой бы ни был у тебя поиск, тебе нельзя без оружия, согласен?
Томас пробормотал:
— Это уж точно... сэр.
— Так вот, — сказал Англ грохочущим голосом, — я не могу допустить, чтобы мой потомок остался без оружия! Но вернуть меч не могу, самому дорог. Поедем, я знаю, где отыщем для тебя достойное оружие... Ребята, располагайтесь лагерем, отдыхайте! Как только вернусь, сразу же сделаем рейд.
Томас спросил осторожно:
— А на кого нападаете?
Англ беспечно отмахнулся.
— Да какой-то рай... или не рай, но живут там богато, беспечно, сыто. Это у них там принято. А для нас счастливая жизнь — когда налетаем на чужие города и села, жжем, рубим, убиваем, истребляем, насилуем, грабим...
Их кони шли рядом, Англ с одобрением поглядывал на коня Томаса, тот и ухом не повел на могучего жеребца Англа, у самого такая же широкая грудь, крутая шея и высокие бабки на жилистых ногах.
— Оттуда такой конь?
— Аттила подарил, — ответил Томас скромно. Хотел сказать, что как родственнику подарил, но удержался в последний момент, вдруг да Англ не одобряет такого родственника.
Англ кивнул одобрительно.
— То-то я ощутил в нем нечто... иное. Мой может носить меня только здесь, а твой хорош, хорош... На нем везде... А вот мы и приехали!
Изрезанная трещинами каменная стена впереди, Томас посмотрел направо, посмотрел налево, везде стена уходит вдаль, он решил было, что дошли до края этого подземного мира: стена поднимается выше и выше, а там наверху служит, наверное, основанием для какого-нибудь горного хребта...
Англ посмеивался, Томас наконец сообразил, запоздало, что странная стена не из камня! Дерево, просто невообразимо огромное дерево, а глубокие и широкие ущелья... трещины в коре!
Он ощутил себя сразу чем-то вроде муравья, поежился. Англ пустил коня вдоль стены, молча вытянул руку с требовательно выпрямленным указательным пальцем.
В десяти шагах впереди из оголенного участка дерева торчит кончик деревянной палки, достаточно толстой, чтобы быть рукоятью копья.
Томас подъехал ближе, осторожно притронулся пальцем к отполированной поверхности. Ощущение такое, что копье побывало во многих руках. Но какой герой ухитрился всадить с такой мощью, что выглядывает только кончик? Затем вспомнил рассудительного калику, покачал головой.
— Давно же его воткнули... Это же сколько колец наросло за это время?
Англ усмехнулся.
— Больше, чем ты думаешь... но думаешь верно, мой дорогой потомок. Рад за тебя... а за себя так вовсе счастлив! Они давно бы поглотили, как прилив в океане поглощает даже крупный валун на берегу, но заклятие велит копью всегда быть видимым.
— Зачем?
Англ посмотрел на него со странной усмешкой.
— А ты как думаешь?
Томас буркнул:
— Я воин. Я думаю потом.
— Верно, — сказал Англ одобрительно, — кто много раздумывает, того убивают первым. А рукоять будет торчать всегда для того, чтобы руки героя могли ухватиться.
Томас покачал головой.
— Никакой герой, — возразил он, — не вытащит копье, засаженное на всю длину!..