Олег указал на высокое здание, скромно отступившее в глубь двора. От нескромных взоров оно отгородилось высокими густыми деревьями.
— Вот неплохая гостиница.
Томас посмотрел с подозрением.
— Гостиница?
— Точно, — заверил Олег.
— На гостиницу не похожа, — сказал Томас с сомнением.
— А здесь для приличных людей, — объяснил Олег.
Они подъехали к воротам, Олег взялся за медный молоток и трижды опустил на медную же пластину. Выждал и ударил еще два раза. Томас смотрел с сомнением.
— А ты откуда знаешь?
— Чутье, — объяснил Олег скромно.
Томас вздохнул.
— Где тебя только не носило. Но как в приличную гостиницу попал, не понимаю.
В дверце открылось окошко, мелькнуло бородатое лицо. Хриплый голос спросил, чего надо. Олег объяснил, что они от купца такого-то. Дверца захлопнулась, загремели засовы. Томас ждал, что откроют дверцу, но для них распахнули ворота. Удивляясь, но помалкивая, Томас тронул коня, медленно въехали во двор.
Бородач закрыл ворота, снова загремели засовы. Дорожка петляла между деревьями, оттуда навстречу гостям спешил толстенький ухоженный человек. Увидев гостей, он всмотрелся, всплеснул руками, розовое лицо расплылось в изумленно-умильной улыбке.
— Господи, торговый человек ибн Олег! Счастливы вас видеть!
Олег неспешно покинул седло, бросил ему поводья. Розовый человек ловко поймал их, Олег промолвил отстраненно, словно погруженный в сложные дела коммерции:
— Мы ненадолго.
— Сколько скажете, — ответил розовый человечек угодливо. — Позвольте проводить вас в ваши покои... За коней не беспокойтесь, я нанял в ваше отсутствие двух лучших в городе конюхов! Вашего слугу тоже поселим от вас поблизости... где-нибудь поближе к кухне. Прошу вас, господин, осчастливьте нас своим посещением после такого долгого отсутствия!
Обалдевший Томас шел позади всех, бородач уже принял у него коня, Олег идет впереди, а толстячок забегает то справа, то слева, кланяется угодливо и что-то рассказывает, рассказывает, похожий на торопливо отчитывающегося за время отсутствия грозного хозяина вороватого управителя.
А он, Томас Мальтон из Гисленда, уже почти побывавший королем, в понимании этого управителя — слуга почтенного торговца ибн Олега? Ну и шутки у Создателя!
Дорожка прихотливо петляла между деревьями. Потом пошли розовые кусты, наконец, открылось вымощенное пространство, в центре которого возвышается ухоженный трехповерховый дом. Во всем чувствуется добротность, домовитость. Управитель забежал вперед, Олег двигается так, словно перед ним и должны открывать угодливо двери, Томас помалкивал, хотя рыцарская гордость бурлила и распирала грудь праведным гневом.
Когда их провели наверх, Олег на ходу коротко распорядился, чтобы «слугу» тоже пропустили с ним, Томас ахнул, обнаружив самые роскошные покои, которые мог только представить: никакие королевские покои ни в какое сравнение, разве что у Мелик-шаха настолько изысканные и роскошные, но Олег и здесь вел себя, как дикарь: на ходу сбрасывал одежду и расшвыривал ее, нимало не заботясь, куда упадет, стащил сапоги и рухнул на дивное роскошное ложе.
— Ух, — сказал он удовлетворенно. — Хорошо... Поесть принесут сюда, не скули.
Набычившись, Томас рассматривал развалившегося на спине наглого язычника. Тот ответил откровенной бесстыдной улыбкой.
— Это ты, — спросил Томас с недоверием, — торговый человек? Ибн... как тебя?
Олег фыркнул:
— Уже имя мое подзабыл?.. Не дуйся, сбрасывай доспехи. Переведем дух, подумаем, как попасть к королю. Я сказал, что поесть принесут сюда?
— Сказал, — ответил Томас раздраженно. — А ножками-ножками не хочешь потрудиться, спуститься в трапезную?
— Здесь нет трапезной, — объяснил Олег равнодушно. — Разве что для слуг, только они обедают сообща. Да и то не все. А постояльцам подают прямо к постелям.
— Ну ты и свинья! — сказал Томас искренне.
— Ты это говорил, — напомнил Олег. — Что делать, есть гостиницы для общего люда, есть... для тех, кто может заплатить.
Томас спросил с подозрением:
— Это ты можешь заплатить? Что-то я не увидел при тебе запаса золотых монет!
— А мне и ни к чему, — ответил Олег. Он зевнул. — Мне и в долг поверят. Эта гостиница для особых клиентов. Я — особый.
— А я — слуга, — заметил Томас с сарказмом.
Олег отмахнулся, зевнул еще шире.
— Да что там. Ну, обознался мужик. В прошлый раз я приезжал со свитой, где ниже графа ни одного... У слуг доспехи и плащи лучше, чем у здешних королей... ты раздевайся, раздевайся! Или девок кликнуть, чтобы помогли?
Томас снял и поставил на широкий подоконник шлем, отстегнул и снял половинки панциря.
— Нет уж, — сказал он решительно, — догадываюсь, что здесь за девки, язычник непристойный! Спасибо, что сразу не позвал.
— Они прям ломились, — сообщил Олег радушно, — все хотели услужить, помочь, а я им так и сказал, что ты женатый, потому не сможешь, увы, на тебе такое заклятие...
Томас сказал уязвленно:
— Никакого заклятия на мне нет! Я ж сказал, христианин имеет свободу воли, но хороший христианин борется с искушениями, в этом обретая гордость и величие духа. Я могу, но не стану.
— Точно? — переспросил Олег серьезно.
— А вот не стану, — повторил Томас гордо. — Ты не знаешь, что, воздержавшись от соблазна, можно больше получить счастья, чем... Эх, да что ты понимаешь, язычник! Что коза, что корова, что язычник — понятия у вас одинаковые...
В дверь деликатно постучали. Олег подал голос, вошла молодая женщина, цветущая и налитая зрелой красотой, поклонилась и сообщила ровным голосом, что ванна с горячей водой наполнена. Олег сделал вялый жест:
— Томас, иди. А мне надо перемолвиться с управителем. Помойся как следует, а то от тебя, как от всех трех коней, прет.
— А от тебя, — обиделся Томас, — как от козла!
Женщина и бровью не повела, услышав, как слуга разговаривает с господином, Томас ощутил, что в этой гостинице привыкли к странностям гостей, да и гости, судя по Олегу, здесь останавливаются очень необычные.
Дверь за ними уже закрывалась, когда услышал вдогонку:
— Отскоблите его хорошенько!.. Он полгода не мылся.
Олег успел быстро помыться, сменил одежду и отдал ряд распоряжений управляющему и слугам, когда распахнулась дверь, в облаке нежных ароматов вошел, шлепая босыми ногами, обнаженный до пояса Томас. Мокрые волосы торчат, как петуший гребень, чресла туго обтягивает широкое толстое полотенце.