— Это мы завтра узнаем, есть выгода… уаааа… — Саттия зевнула, потерла кулаками глаза, — или нет… уаааа…
Принесли одеяла, а вместе с ними маленькие подушки. Девушка улеглась у стены, по другую сторону от очага устроился Ктари и рядом с ним — Согалис. Гном расположился у двери, а Олен — около Рыжего, вовсю сопевшего и видевшего далеко не первый сон.
Некоторое время лежал, глядя на ползавшие по потолку багровые отблески от угасающего очага. В голове неспешно, как снежинки, кружились мысли — о том, что забрался невероятно далеко от дома, и что дома этого на самом деле нет. Не считать же таковым пепелище на месте Заячьего Скока или Золотой замок, где расположился узурпатор.
А потом не заметил, как уснул. И тут же, как показалось, открыл глаза.
— Эй, сони, пора вставать, — донесся бодрый голос Саттии. — Приходил этот, с зубами, велел собираться. Вот-вот солнце взойдет, отправимся к тому морщинистому.
— Что, на голодный желудок? — поинтересовался Гундихар.
— Ну, там на блюде еще что-то осталось, — девушка фыркнула. — Если поторопишься, то набьешь свое бездонное брюхо.
Олен потянулся и сел. Есть не хотелось. Остатки вчерашнего ужина плотным комом лежали в животе и место освобождать не собирались. Струившийся через дыру в потолке бледный свет намекал, что время еще очень раннее.
— Интересно, что за церемония, куда нас зовут? — Пьяный Маг зевнул. — Сколько раз бывал на орочьих праздниках, но никогда не видел ни единого ритуала с участием магов. Парни эти такие скрытные, что мама не горюй. О-хо…
— Ну, не совсем церемония… это что-то вроде призыва к первооснове стихии, — Бенеш, как всегда, просыпающийся с трудом, понес какую-то чушь, — силовой резонанс позволяет, да… войти в соприкосновение, осуществить персонификацию, и практик может получить ответ…
— Слово «ну» я поняла, — заметила Саттия, не прекращая расчесывать волосы. — А вот все остальное — не очень.
— А я понял, — неожиданно подал голос Ктари. — Вот только что толку с того? Кстати, вы не хотите вернуть мне мое оружие?
— Зачем? — голос проводника сделался подозрительным. — Хочешь кого-нибудь прирезать?
— Я чувствую опасность, — островитянин не обратил внимания на насмешку. — Она где-то рядом…
— И я! — гном отвлекся от выскребывания казана. — Как вижу любого из орков, тут же ее чувствую! Эх, как же пива не хватает!
— Увы, в этих местах его не варят, — Олен потянулся туда, где рядом лежали ледяной меч и клинок, отобранный у Ктари. — Если бы он хотел кого зарезать, то давно попытался бы это сделать. Так что держи.
Островитянин принял оружие и благодарно поклонился.
— Вы собрались? — в комнату заглянул Шахревар, с некоторым удивлением посмотрел на Гундихара, вытиравшего пальцы о бороду. — Настало время идти. Обращение к Пламени надо проводить на рассвете.
— Конечно, — Саттия вскочила на ноги. — Сейчас, только наш малорослый друг сбегает за своими вонючими тряпками…
Гном мрачно засопел и бросил на девушку испепеляющий взгляд, но ничего не сказал. Прихватил сапоги и первым вышел на крыльцо, за ним последовали остальные. Утренний холодок заставил поежиться, бесцеремонно забрался под одежду, принялся покусывать кожу сотнями крохотных зубов.
Солнце еще не взошло, чистое в зените небо было голубовато-розовым. Горные хребты кутались в серые облака, точно в одеяло. Деревушка магов выглядела спящей, ее окутывала тишина.
— Ух ты, бодрит, — Пьяный Маг несколько раз щелкнул зубами. — Напоминает, что не лето красное…
Когда вышли со двора, Олену показалось, что он ощутил внимательный взгляд, направленный откуда-то с запада. Оглянулся, но ничего и никого не увидел. Разглядел только дома и за ними — поросший лесом холм.
— Что такое? — насторожилась Саттия.
— Не знаю. Мне…
Всполошено завопил петух у соседнего дома. Завыл ветер, холодный порыв ударил в лицо Олену, глаза запорошил непонятно откуда взявшийся снег. В воздухе посреди улицы сгустилось туманное облако. Из него неспешно выступило голое, похожее на родана существо.
— Не стоит так дрожать, — медленно проговорило оно, — если бы вы только знали, что такое настоящий холод…
На этот раз на нем не было никакой одежды, и тело, ни мужское и ни женское сверкало ослепительной белизной. Волосы казались нитями из снега, а светлые, почти белые глаза смотрели холодно. На длинных руках шевелились украшенные ледяными когтями пальцы.
— Ты явился снова? — проговорил Олен. — Для чего?
— За тем же, зачем и в прошлый раз, — существо сделало шаг, и с его кожи с легким шорохом посыпались снежинки. — Поговорить. Открыть твое истинное назначение.
— Что это за чучело? — вмешался Гундихар. — Меня так и подмывает треснуть его по башке!
— Апа! Парат! [28] — в крике Шахревара прозвучал ужас.
Он шагнул вперед, оказавшись между Оленом и белоглазым, глухо брякнули зубы в ожерелье. В ладони орка возник шар из оранжево-алого огня, от него полетели шипящие искры.
— Отойди, — сказал белоглазый равнодушно. — Ты не понимаешь, с кем связываешься.
— Апа! — повторил орк, и швырнул огненный шар. Тот растаял, немного не долетев до белого, равнодушного лица. Вслед первому полетели второй, третий куски пышущего жаром пламени. На мгновение огонь охватил алебастровое тело, но тут же бессильно потух.
Очередной шар из пламени лопнул у Шахревара прямо в руке, и белоглазый шагнул вперед. Колыхнулись снежные волосы, длинные руки поднялись и легли орку на плечи. Тот зашипел от боли, вздулись мускулы на предплечьях, на животе, и кожа Шахревара начала сереть, покрываться инеем.
— Эй, оставь его! — Саттия среагировала с невероятной быстротой. Когда она успела натянуть на лук тетиву, Олен не заметил. Стрела вонзилась белоглазому в шею, под подбородок и осталась торчать, но он не обратил на нее внимания. Нажал сильнее, и пальцы вошли в плоть орка, точно в сырую глину.
Шахревар закричал, но вопль быстро оборвался. Алые глаза остекленели, из тела орка, с хрустом разрывая кожу, полезли наружу острые ледяные кристаллы. На их гранях заиграл розовый утренний свет.
— Он поступил глупо, и он умер, — белоглазый отдернул руки. Уродливая ледяная статуя, бывшая несколько мгновений назад могучим магом, рухнула и с мелодичным звоном разлетелась на тысячи кусков. И любой, вставший у меня на пути, умрет, — вторую стрелу он поймал у самого лица. — Может быть, дадите мне сказать? — страшный взгляд уперся в лицо Олену.
Гундихар издал низкое ворчание и выставил перед собой «годморгон». Ктари и Пьяный Маг обнажили клинки, Бенеш забормотал что-то себе под нос, а Рыжий гневно зашипел.
Только Рендалл сохранил неподвижность.