Егор свесился с кровати и обнаружил, что с противоположной от кувшина и тазика стороны около кровати лежит наряженный во все черное белолицый мужик, рот у него приоткрыт, и видны игольно-острые клыки.
— Мама… — сказал Егор.
— Вряд ли это она, — Аладдин прихлебнул из кружки, и стал ощутим запах горячего кофе. — Этого типа зовут Рагудил, он сильный маг и один из верных приспешников Ольвхоретана Пердигийского, а много лет назад служил прежнему Темному Властелину Нифигляндии.
— Ы-ык, — Егор представил, что этот бледный урод мог с ним сотворить, и его затрясло.
— Я знаю, что ты сейчас будешь высказывать мне претензии, но не стоит, — советчик спрыгнул с подоконника, подошел к вампиру и поставил на него ногу, точно охотник на убитого льва. — Для простоты будем считать, что вчера я совершил ошибку, пытаясь отговорить тебя от употребления алкоголя, а твоя геройская хварна помогла тебе справиться с неприятностями.
— Ы-ык, — повторил Егор, пытаясь осмыслить предложенную концепцию.
От умственного перенапряжения его спас Ганди-Ла, приоткрывший дверь и просунувший в щель голову.
— Ты жив? — спросил он и тут заметил вампира. — А это кто?
— Вампир в легкой коме, — сообщил Яхирон. — Неудачно выбрал жертву прошлой ночью.
— Вот жуть! Ничего себе! — глаза рахива стали большими-большими. — Ты даже в невменяемо пьяном состоянии совершаешь подвиги! Вот что значит — настоящий, первоклассный герой!
— Высшего качества… — пробормотал Егор, вспомнив давнюю реплику Яхирона.
Совесть намекала, что неплохо бы признаться в том, что он тут, в общем-то, ни при чем, виной всему особое шогготское, очень вовремя оказавшееся в крови. Но отрицать совершенный подвиг было как-то неудобно, а кроме того, Ганди-Ла уже вопил на весь коридор, призывая кого-то в свидетели.
Усевшийся на поверженного кровососа Аладдин ухмылялся откровенно издевательски.
— Э… это не просто вампир, — сказал Егор, когда рахива вломился в комнату в сопровождении Бешеного Сони и еще полудюжины каких-то типов, большей частью — гоблинов. — Его зовут Рагудил, он владеет магией и чуть ли не самый главный приспешник Трех Пальцев.
— Сам Рагудил повержен! — воскликнул один из гоблинов, с восхищением уставившись на Егора. — Это чудо! Сегодня мы по всем правилам казним его на главной площади при стечении народа и возгласим хвалу нашему гостю!
Егор невольно приосанился.
— Конечно, обязательно, — он кивнул, постаравшись сделать это величественно. — А сейчас не скажет ли мне кто-нибудь, где здесь сортир?
Путь отряда Хранителей, занырнувшего в Великое Дупло, был труден и усеян опасностями. Во-первых, они могли подвернуть ногу или разбить лоб, поелику в дупле царила тьма, во-вторых, имели шансы помереть со скуки, поскольку несколько дней только и делали, что шагали по ветвящимся тоннелям, похожим на внутренности исполинских корней.
Но самое главное — столь разношерстная компания могла впасть в то, что социологи называют межличностным конфликтом, а обычные люди — склокой, и просто-напросто перерезать друг друга.
Призванный следить за порядком Бурбурэль Посох не имел возможности этого делать, поскольку выбирал дорогу. Сверни они не туда — выйдут не там, и это в лучшем случае, а в худшем — и вовсе никуда не выйдут, а будут бродить по утробе Вселенского Древа, пока не закончатся вода и продукты.
Что самое странное, за все путешествие под землей не произошло ни единой ссоры, даже самой мелкой, хотя гном подозрительно поглядывал на гоблина, а гхыль не доверял обоим эльфам.
Великое Дупло представляло собой вход в древнюю транспортную систему, созданную эльфами сразу после их появления в Нифигляндии. Выходы из нее, соответственно, располагались там, где ранее находились значительные поселения или большие храмы остроухих.
Один из них был в среднем течении реки Риаро, неподалеку от того места, где в нее впадал крупнейший приток.
— Спали меня Оро, это выход! — сказал Бурбурэль, когда круглый тоннель с деревянными стенами, полом и потолком в очередной раз свернул и стало видно, что далеко впереди маячит пятнышко света.
— Славно, — гоблин Торот деловито осклабился. — А то у меня от этой тьмы в мозгах помутнение.
— Да ну? — маг оглянулся. — Неужто у тебя есть мозги?
— Они у всех есть, — зеленокожий и не подумал обидеться. — Даже у гхылей.
Одноглазый Хрыщ, за дни в дороге порастративший заемный аромат благовонных масел и вновь начавший пахнуть так, как ему положено, то есть ужасающе, заморгал единственным глазом.
— Это он тебя оскорбил, в натуре, — пояснил гном Помело, как и всякий мелкий уголовник, любивший разборки и шансон. — Ты должен подойти к нему и ударить в морду, а иначе будешь волком позорным.
— А чем волк позорный отличается от обычного, йок? — спросил Хрыщ.
— Заткнулись, мигом! — рявкнул маг, и все замолчали.
На второй день пути Торот вновь попытался назвать Бурбурэля дедулей, и тут они узнали, каков их предводитель в гневе. Он превратил гоблина в кучу навоза, затем в пупырчатую жабу, гигантскую мокрицу, потом лишил его ноги возможности сгибаться, а язык — подвижности.
А напоследок заявил, что «не будь я добрым чародеем, убил тебя вообще на фиг».
Хранители прониклись и осознали, что мага лучше не раздражать.
Пятнышко света приблизилось, открылись детали — круглое отверстие, в которое проникали солнечные лучи, ведущие к нему ступени. Бурбурэль протиснулся в него первым и обнаружил, что выбрался из дупла громадного дуба, венчающего небольшой холм, сплошь заросший лещиной.
— Дошли, — сказал маг, после чего развернулся, чтобы обозреть свою, за неимением другого слова, дружину.
Вылезший на свет Помело начал вытряхивать из бороды сор, гхыль вытащил из ножен меч и принялся им размахивать, глядя, как сверкает лезвие, гоблин повалился на траву, и только Аэрозэль дисциплинированно вытянулся, глядя на начальство и ожидая приказов.
— Толпа идиотов… — пробормотал Бурбурэль. — И это Хранители? А ну, смирно!
Чтобы осознать и выполнить команду, разноплеменной компании понадобилось некоторое время, но зато строй вышел почти как настоящий. Маг прошелся вдоль него, от эльфа на правом фланге до замыкающего Хрыща, и даже на мгновение почувствовал себя полководцем.
Довольно неудачливым, честно признаться.
— Значит, так, — сказал он. — Сейчас мы находимся во владениях нашего врага и посему обязаны соблюдать осторожность. Никто не должен догадаться, кто мы такие и что здесь делаем. Поэтому предлагаю всем с сегодняшнего дня сохранять строжайшее инкогнито.
Лицо гхыля вытянулось:
— Как я его могу сохранять? Такой штуки у меня отродясь не было.