— Виной всему потрясение, расшатавшее вашу нервную систему, — сказал доктор Кобиашвили, с которым Авдей познакомился недавно. То ли два, то ли три дня назад, а может быть, и вчера — точно сказать Борисов не мог. С восприятием времени вообще творились какие-то странные вещи. — Мы с вами отправились на прогулку по территории лагеря, а потом на вас вдруг нашло очередное затмение...
— Да-да, Господь карает за грехи наши, — сказал Авдей, оглядываясь. — Но вы поможете мне избавиться от этих затмений?
— Мы сделаем все возможное, — серьезно сказал доктор. — А сейчас нам лучше вернуться назад в жилой блок...
— Да, да. — Авдей ощущал, что его трясет, и не мог сказать отчего. Хотелось молиться, но все знакомые до последней запятой молитвы куда-то исчезли из памяти, оставив внутри странную пустоту.
Кобиашвили взял его за локоть и решительно повлек за собой. Они не пошли вдоль забора, а двинулись напрямик через довольно густые заросли.
— Что это? — спросил Авдей, разглядев за похожими на ивы деревьями угол странного, без окон, здания.
— Экспериментальный блок, — поспешно ответил доктор и чуть ли не потащил пациента за собой.
На мгновение ноздрей Авдея коснулся сладковатый, но противный аромат, похожий на запах клея, только чуть более мягкий.
360-й день 97 года летоисчисления колонии Меру, лагерь «Острова Блаженных»
Сегодня Флейшмана выпустили гулять перед ужином. Вообще расписание прогулок было довольно причудливым, и Исаак подозревал, что его составляют так, чтобы на улице одновременно находилось не больше одного пациента из каждого корпуса.
За проведенные тут дни он успел неплохо изучить территорию лагеря и поэтому двинулся на север. Там у самой ограды, росла группа невысоких, но очень толстых деревьев с кривыми ветвями.
Усеивающие их желтые, похожие на ладошки, цветы источали пряный аромат, а в тени царили прохлада и тишина. Флейшман откуда-то знал, что ему нравится там, хотя предыдущих визитов к этому месту вспомнить, как ни старался, не мог.
На тащившегося позади санитара Исаак привычно не обращал внимания.
В этой части лагеря не было протоптанных дорожек, так что идти приходилось, просто лавируя между деревьями. Флейшман обошел заросли невинно выглядящих, но на самом деле колючих кустарников, вышел на небольшую полянку — и нос к носу столкнулся еще с одним пациентом.
Тот был высок и мускулист, а на черном лице застыла открытая, детская улыбка.
Флейшман замер. Что-то странное происходило с ним, необъяснимая глухая тоска поднималась откуда-то из глубин души, а еще через пять минут он понял, что знает имя чернокожего — Фредерик Луа-Луа.
Желание гулять пропало. Развернувшись на месте, Исаак сделал шаг обратно к корпусу. Потом ему показалось, что наблюдающий за пациентом санитар держит в руке кнут, и тут же все исчезло.
Хуан Васкес обнаружил, что стоит посреди леса, и что сердце колотится как безумное.
«Опять это наваждение!» — с угрюмой злостью подумал он.
— С вами все в порядке? — поинтересовался санитар, подойдя ближе.
— Что-то мне хреново, — честно признался Васкес и позволил проводить себя до корпуса.
Внутри, в жилом блоке, его ждала встревоженная медсестра. В руке ее блестел полный инъектор. Васкес вздохнул и покорился неизбежному.
— Вот и отлично, — сказала медсестра, отводя инъектор от плеча Васкеса. — Вы сегодня вели себя хорошо!
— Я всегда веду себя хорошо, — пробурчал Васкес. Он смирился с тем, что болен какой-то гадостью, отравившей душу. Привык к ежедневным осмотрам, инъекциям и процедурам, сжился с провалами в памяти. Но с тем, что с ним обращаются как с идиотом, смириться не мог.
— Конечно-конечно, — тут же забормотала медсестра. — Я совсем не это имела в виду.
Васкес мрачно глянул на нее и отвернулся к окну, за которым потихоньку начинало темнеть.
Так и провалялся, пялясь в сгущающийся мрак, пока шорох открывшейся двери не известил о том, что привезли ужин. Без особой охоты поднялся, прошел в гостиную и изумленно замер, едва глянув на стол.
В самом его центре в ведерке со льдом красовалась бутылка шампанского. Из тех, что Хуан Себастьян Васкес, мусорщик из Мехико и раб с полей Альвхейма, видел только на картинках.
Вокруг расположились тарелки с разнообразной закуской, а на отдельном блюдце лежал кусок торта.
— Что это? — Слова пролезали через горло с ужасающим хрипом.
— Праздничный ужин, — сказала медсестра. — Сегодня же новогодний вечер! Я что, забыла вам сказать?
— Новый год? — Васкес невольно вспомнил, как проводил этот праздник на Земле, напиваясь до скотского состояния, как встречал Новый год под непрекращающимся дождем в джунглях Альвхейма.
Особой радости эти воспоминания не содержали. Васкесу нестерпимо захотелось напиться и подраться с кем-нибудь.
— Если хотите, я открою вам вино, — предложила медсестра.
— Спасибо, я сам, — отказался Васкес.
Когда она вышла, он подтянул к себе одну из тарелок и запустил в нее ложку. В сторону шампанского даже не глянул. Женщин и драки не предвиделось, а пить просто так, без цели уроженец Мехико не умел.
3-й день 98 года летоисчисления колонии Меру, лагерь «Острова Блаженных»
За ним пришли в неурочный час. В полдень, после процедур, когда пациентам обычно давали отдохнуть, дверь жилого блока открылась и внутрь шагнули двое незнакомых санитаров.
— Что такое? — удивленно спросил Камаль Ахмед. Он привык к распорядку, а это вторжение нарушало его довольно грубым образом.
— Пойдем, — сказал один из санитаров, тот, что повыше. — Тебя вызывают для особого собеседования!
Это кое-что объясняло, но не все: зачем присылать двоих санитаров не из его корпуса? Почему бы не провести собеседование вместе с остальными процедурами? Или прямо в жилом блоке?
Ответов на эти вопросы Камаль не знал и поэтому насторожился.
Его вывели из барака и повели к лагерной администрации. Камаль ни разу не был внутри, хотя во время прогулок несколько раз проходил мимо.
— А кто будет со мной беседовать? — поинтересовался он, но санитары лишь пожали плечами и ничего не ответили.
Внутри здания администрации, несмотря на царящую снаружи жару, оказалось прохладно. Камаль и сопровождающие прошли длинным коридором и свернули в заставленную стульями, просторную комнату.
Высокий санитар вытащил из кармана наручники.
— Это еще зачем? — удивился Камаль.
— Таков приказ, — вновь пожал плечами санитар. — Садись вот сюда...