Фридрих Хильшер, Карл-Мария Виллигут, Август Хирт и их соратники создали сверхчеловека.
– Невероятно, – прошептал Семен, вытирая со лба выступивший пот. – Но как? Что это была за сыворотка?
Ответа на этот вопрос не нашел, зато обнаружил невероятно подробные таблицы, посвященные тому, как влияют на процесс трансформации примеси «инородной крови».
– Смертность сто процентов в том случае, если примесь еврейской более десяти процентов; угорской и славянской более двадцати; романской и кельтской более двадцати пяти, балтской – тридцати; с тюркской опытов не проводилось, поскольку достать ее носителей в Дахау не было возможности, – значилось в выводах. – Но это ведь невероятно, этого просто не может быть…
Судя по тому, что применение сыворотки не было поставлено на поток, точно так же посчитал в сорок пятом и Зиверс. А Хильшер и остальные не успокоились и уже после поражения нацистской Германии устроили восстание. С малыми силами «сверхлюдей» чуть не захватили всю Австрию.
Становилось понятно, почему в источниках так мало информации о Зальцбургской операции, отчего Шаунберг был объявлен закрытой территорией, и что именно искал там профессор Райнерт.
Рецепт сыворотки. Тот, что наверняка содержится в одном из документов архива Михнова дворца.
– О боги… – пробормотал Семен, оглядывая заваленные бумагами столы и чувствуя себя сидящим на ядерной бомбе.
Сами того не желая, историки из Ригеровского института оказались на пороге тайны, за которую продадут душу главы силовых ведомств земного шара. Стали лакомой добычей для АСИ, ЦРУ, террористов всех мастей и вообще всех, алчущих могущества и власти.
Возникла мысль, что надо уничтожить архив полностью, распылить на молекулы, стереть информацию и сжечь бумаги. Чтобы от опасного знания не осталось ничего. Но против этого восстало естество ученого, привыкшего делать новое знания доступным для всех.
Радлов потер щеки, вздохнул глубоко, собираясь с мыслями. Решил, что сначала разберется с методикой нацистов до конца, а затем будет думать, что с ней делать.
– Но как они определяли, у кого арийская кровь, у кого нет? – пробормотал он, и тут вспомнилось, как в первый день работы читал что-то о приборе, названном «блуттер», от немецкого «blut» – кровь. – А ну-ка, ну-ка…
Нужный документ нашелся быстро – краткое описание, дополненное методикой использования. Стало ясно содержание таблиц, заполненных по результатам опытов в сорок четвертом году.
Восемь цифр представляли процентную долю разных видов крови. А она, по мнению профессора Хильшера, могла в жилах современного европейца быть арийской, балтской, романской, кельтской, славянской, угорской, тюркской и еврейской. Хозяева замка Шаунберг экспериментировали с узниками концлагеря Дахау, пытаясь выяснить, каким образом сыворотка действует на людей разного происхождения.
И их исследования дали неожиданной с точки зрения рациональной науки результат.
– Невероятно, – Семен почесал в затылке. – Но должно где-то быть подробное описание блуттера.
Благодаря имевшимся в методике отсылкам к другим документам поиски оказались недолгими. Завершились они в ящике номер пять, в одной из папок, чье содержание еще не было переведено. Радлов принес ее к своему рабочему месту, уложил поверх отчета об использовании сыворотки.
– Эй, маньяк, пошли обедать? – чуть ли не в ухо сказал подошедший Иржи.
– Э… почему маньяк? – недовольно поинтересовался Радлов.
– А потому, что я тебя уже третий раз окликаю, – ухмыльнулся чех. – А ты продолжаешь работать, как ни в чем не бывало. Пойдем, а не то в «Воле» всю картофельную похлебку съедят.
– Ну, пойдем, – Семен поднялся, задумавшись над тем, стоит что-либо говорить коллеге или лучше пока подождать.
Они поднялись наверх, миновали проходную. На улице попали под мелкий, очень неприятный дождик. Шедший впереди Иржи угодил под него первым, недовольно поежился. Повернул голову, открыл рот, собираясь что-то сказать, но только удивленно хмыкнул. Светлые глаза его изумленно округлились.
– Что? – поинтересовался Радлов, выныривая из размышлений.
– Это я тебя должен спросить – что это такое, – и Чапек ткнул пальцем в сторону правой руки Семена.
Тот поднял ее и обнаружил, что сжимает в ней две кожаных папки с торчащими из них бумажными листами.
– Э… так вот, ну… случайно прихватил с собой. Ты понимаешь, так бывает, – забормотал Радлов потерянно. – Тут материалы по блуттеру и по сыворотке. По той, из-за которой…
– Случайно? Это похоже на правду. Но вот почему система безопасности тебя выпустила? Ведь тамошний сканер должен был поймать тебя на выносе секретных материалов.
– Вот уж не знаю, – Семен растерялся окончательно. – Вернемся?
– Ладно уж, чего там. Пойдем. Только поверни так, чтобы дождем не мочило. Не хватало еще их испортить.
Радлов перевернул папки корешками вверх, и они зашагали дальше, к Лоретанской площади. В «Черном воле» из-за плохой погоды оказалось безлюдно, столы в дальнем зале пустовали. Семен и Чапек устроились за тем из них, что располагался под гербом панов из Рожемберка, заказали пива, утопенцев и похлебки.
– Знаешь, чего я сегодня отыскал? – проговорил Радлов, когда им принесли по кружке темного.
– Даже слышать об этом не хочу, – Иржи выставил перед лицом ладони, будто защищаясь. – Ты точно маньяк, только неправильный. Помешан на работе, а не на женщинах, как надо бы.
– Почему надо?
– Интересоваться противоположным полом естественно для мужчины, – Чапек улыбнулся. – Вот я развелся два года назад, и пока больше семьи заводить не хочу. Но это не значит, что я грущу в одиночестве. Нынешняя моя подруга – биолог, работает в Пражском зоопарке. И мы с ней очень даже неплохо уживаемся. А у тебя что?
– Ну, как тебе сказать… нечем похвастаться, – Семен вынул из подставки салфетку и принялся мять ее в руках. – Последняя интрижка случилась год назад. Но девушка не выдержала, когда я предложил…
– Она не выдержала потому, что ты маньяк!
Принесли похлебку. Радлов схватил ложку, радуясь, что можно отвлечься от неприятного разговора. Картофельная полевка, как все чешские супы, оказалась, на русский взгляд, жидкой и малосъедобной.
– Да, уж это не борщ, – заметил Семен, когда миска показала дно. – И даже не щи.
– Это жуткое блюдо, куда кладут много капусты? Брр! – Иржи изобразил величайшее отвращение. – Нашел, чем хвастать. Ладно бы пельменями или ухой. А то – шстчами.
Последнее слово он нарочито исковеркал и проказливо улыбнулся.
– Будь я и вправду маньяк, ты бы тут и остался, – покачал головой Радлов, прихлебывая пиво.
Они расплатились и без спешки зашагали назад. Когда прошли мимо Страховского монастыря, Чапек неожиданно хлопнул себя по лбу.