Мумия горделиво раздулась, бинты опасно затрещали.
– Когда будем в него дудеть? – нетерпеливо спросил Нил Прыгскокк, стоило им оказаться на улице.
– Нарисуем магический круг для исторжения и подудим, – ответил Арс, опасливо вгляделся в сгущающиеся между домами тени и добавил: – Но для начала попробуем выбраться отсю… Ой!
Договорить он не успел. Темный только что переулок озарился светом множества факелов, со всех сторон появились возбужденно орущие и размахивающие топорами гномы в длинных кольчугах и легкомысленных розовых шапочках.
Студенты невольно сбились в кучу.
– Это что? Фестиваль, типа? – нахмурился Рыггантропов.
– Ага. В честь разрубания на части четырех… – Прыгскокк глянул на сердито шипящего Тили-Тили и поправился, – трех людей и одного йоды.
Самый могучий гном, на лезвии топора у которого болталось что-то вроде скелета от венка, шагнул вперед.
– Предупреждаю, мы маги и… – начал Топыряк.
– Привет вам, представители дружественного народа! – во всю мощь легких рявкнул гном, не обративший на слова студента внимания. – Да воцарятся мир и дружба в славном городе Ква-Ква!
Арс почувствовал, как челюсть у него отвисает, а мыслительная деятельность прекращается.
Гномы, презирающие другие народы за то, что на них приходится смотреть снизу вверх, начали говорить о дружбе?
Это выглядело так же дико, как тигр, читающий лекцию о пользе вегетарианства.
– Мы должны идти в ногу со временем! Всем равные возможности! Люди и гномы – братья навек! – продолжал вещать гном. – Да здравствует общество гномско-человеческой дружбы, то есть мы!
– Да здравствует! – завопили остальные гномы, потрясая топорами и бородами.
Уши Тили-Тили самым натуральным образом свернулись в трубочку.
– Пойдемте с нами, о представители дружественного народа! Напьемся, то есть сольемся в экстазе братского единения!
– Э… нам надо идти… – несмело заметил Нил Прыгскокк.
– Ты что, противник гномско-человеческой дружбы? – нахмурился речистый гном. – Ты хочешь удрать в тот момент, когда мы отвергли вековые предрассудки и собрались с вами дружить?
Его соратники замолчали, а на их лицах появилось выражение, напоминающее, что из-под покрова новорожденной дружбы с легкостью может появиться древняя, уродливая вражда.
– Мы идем, – спешно проговорил Арс.
– Отлично! – возликовал речистый гном. – Проследуйте за нами, представители братского народа!
Топыряк ощутил, как его хватают за руку и с невероятной силой тащат за собой.
– Может, сбежим? – шепнул на ухо Прыгскокк.
– Как?
Со всех сторон виднелись топающие ноги, бороды, топоры, кольчуги и розовые шапочки, украшенные перекрещенными топором и мечом, а также надписью: «Дружжба до смирти!»
Через это столпотворение не пробралась бы и смазанная жиром змея.
– Меня зовут Стул с Тремя Ногами, – сообщил речистый гном. – Сердце мое полнится счастьем, что мы поймали… нашли таких качественных друзей, как вы!
– Ага. А если бы не мы, с кем бы вы стали дружить?
– Отправились бы за пределы квартала и схватили… уговорили бы кого-нибудь из прохожих, – Стул с Тремя Ногами махнул ручищей с зажатым в ней топором и едва не отрубил Рыггантропову нос. – А теперь споем представителям дружественного народа песню!
После нескольких минут прокашливаний, кряхтений и сопения гномий хор грянул с устрашающей силой:
– Если с другом вышел в путь, чтоб немножечко бухнуть, веселей дорога! Без друзей я пью чуть-чуть! Без друзей я пью чуть-чуть, а с друзьями – много! Что мне пиво в летний зной, что самогон мне разливной, когда мои друзья со мной!
О мелодии гномы имели довольно смутное представление, зато полагали, что чем громче орешь, тем лучше.
В стоящих вдоль улицы домах задрожали стекла, издалека, откуда-то со стороны Нор, откликнулись собаки. Пролетающий в темном небе вампир испуганно шарахнулся в сторону.
К тому моменту, когда песня подошла к концу, Арс осознал, что улица закончилась, а впереди открылось низкое, точно вросшее в землю сооружение с похожим на нору входом и полным отсутствием окон.
– Это что, бар? – слабым голосом осведомился Прыгскокк.
– Ага, – кивнул Стул с Тремя Ногами. – Заходи, парни! Сегодня все за наш счет в честь дружбы!
– Мы покойники, в натуре, – сказал Рыггантропов. – Еще ни один человек не выбирался живым из гномьего бара.
Горелое пятно целый день пятнало перекресток улицы Оплывших Свечей и переулка Ушной Серы, и никто не обращал на него внимания.
Затем на Ква-Ква надвинулся вечер, пятно слилось с темнотой, погрузилось в нее, словно нырнувший бобер – в воду, и на некоторое время будто пропало из окружающего мира.
А около полуночи начало вспучиваться, точно исполинский гриб.
Едва не вступивший на пятно кот с испуганным шипением рванул в сторону, а вздутие лопнуло, оставив на перекрестке высокую, очень худую фигуру. Сверкнули алые глаза.
Прошлой ночью, после побоища с участием вампиров, оборотней и химер демон ощутил себя утомленным и поступил так, как велел ему инстинкт, – провалился сквозь землю.
Провел день в одном из закутков Нижнего мира, а теперь вернулся со свежими силами.
Расправив темные крылья, похожие на плотную паутину, демон с наслаждением вдохнул городского воздуха, куда более ядовитого, чем миазмы Нижнего мира, принял человеческий облик и зашагал по улице Оплывших Свечей.
Он двигался бездумно, не выбирая дороги, но органы чувств, для которых нет названия ни в одном языке, работали исправно, замечая проскользнувшую вдоль стены мышь, долетевшую из подвала струйку сладковатого дыма, затаившуюся в подворотне фигуру…
– Кошелек или жизнь! – шагнув наперерез демону, Тыквенный Бим заслужил кубок абсолютно тупейшего грабителя Лоскутного мира.
– Жизнь, – выбрал демон.
Тыквенный Бим ткнул ножом, с удивлением отметил, что промахнулся, затем что-то раскаленное, твердое впилось ему в грудь и перед глазами все странным образом померкло.
Тело с мягким шумом упало на мостовую.
– О… – удивился Тыквенный Бим, когда мрак вокруг как-то выцвел, стал равномерно серым. – Что это?
– Просто ты умер. – Демон рыгнул и двинулся дальше, через площадь Фонтанов, к старой городской стене.
За его спиной что-то негромко вздохнуло и развеялось на ветру.
Пройдя через ворота, не закрывавшиеся последние несколько тысячелетий, демон остановился и принюхался.
Внутри старых стен располагался престижный район. Грязь, покрывающую булыжники мостовой, тут иногда подскабливали, снимая верхний, мягкий ее слой. Нищие допускались сюда только в марлевых повязках и бахилах, и даже коты бегали, гордо задрав хвосты.