Маленький костерок, разведенный на крошечной поляне, со всех сторон окруженной густыми зарослями, сердито шипел и плевался искрами. Пламя отражалось в глазах сидящих вокруг него мужчин какими-то блеклыми и чахлыми огоньками.
Только таким оно и может быть в глазах тех, кто полон отчаяния.
— Ты что-то говорил про уязвимые места, Арнвид, — разлепил губы конунг. — Голова, как я понял, у йотунов — сильное место. А какие слабые?
— Глаза, скорее всего, — пожал плечами эриль. Он сидел сгорбившись, и во всей его маленькой фигуре видна была усталость, груз прожитых лет, который был незаметен до сего дня. — Только как до них добраться?
— Но убить его можно? — Даже Нерейд выглядел подавленным и таким измученным, словно пытался пересечь море вплавь,
— Можно, — кивнул Арнвид. — В принципе.
— А если он брякнется с большой высоты, то руки-ноги себе поломает, как человек? — В голове Хаука, похоже, созрел какой-то план.
— Надеюсь, — вновь пожал плечами эриль, но во взгляде его, доселе тусклом, проснулся интерес.
— Про то, что твои руны на него не подействуют, ты говорил. — В светло-голубых глазах Хаука замелькали ледяные искорки. — Но обмануть его, создать морок, который великан примет за чистую монету, ты сможешь?
— Смотря что надо будет ему показать.
— Горы на месте пропасти.
— Это я сумею, — кивнул Арнвид. — Ты хочешь заманить чудовище в ловушку? Но как?
— Да, — ответил конунг. — С ловушкой ты угадал. Но, чтобы наш твердолобый приятель пошел в нее, нам понадобится живец. Тот, кто разозлит великана и заставит идти за собой. Ты не годишься — твое дело морок, Кари и Вемунд слишком медленно бегают…
— Это могу быть я, — сказал Ивар, ощущая, как внутри него подозрительно знакомый голос взвыл зимней метелью: «Зачем? Ты же погибнешь! Великан тебя раздавит…»
Шесть пар изумленных глаз повернулись к Ивару, и никак не менее пяти глоток одновременно извергли один вопрос:
— Ты?
— Да. — Молодой викинг смешался и говорил все тише и тише. — Я бегаю быстрее вас всех, а более ничего особенного не умею… В случае неудачи я не стану большой потерей…
— Не тебе судить, каково другим будет лишиться тебя! — довольно резко прервал его Арнвид.
— Но предложил он сам себя верно. — Голос Хаука звучал спокойно, словно не о смертельно опасном деле велась речь, а о банальной партии в мерилз, — Нерейд и Торир пригодятся, как лучники, из меня бегун плохой, так что отправить больше некого…
«Как некого? — взревел внутри Ивара страх. — Кого угодно, лишь бы не меня! Не меня!» Но крики эти были слышны ему одному, хотя плотно сжатые челюсти молодого викинга слегка подрагивали, выдавая смятение чувств.
— Значит, так тому и быть, — подвел итог конунг. — Тушим костер, а завтра с утра начнем готовиться…
Начертанная прямо на земле руническая надпись поражала размерами. Каждый из восьми использованных знаков высотой превосходил человеческий рост, а канавки, составляющие руны, были глубиной больше ладони.
— Красота? — спросил составлявший надпись Арнвид, закончив работу и отступив на несколько шагов.
— Красота! — совершенно искренне согласился Ивар, которого с самого утра колотило от страха.
Он изо всех сил старался этого не показывать, но то и дело натыкался на сочувственные взгляды соратников. Поэтому молодой викинг и ушел к эрилю, который был слишком занят, чтобы обращать внимание на чувства окружающих.
Подготовка заняла два дня. Подходящая пропасть, бесстыдно выпятившая клыки скал на дне, обнаружилась к северо-востоку от котловины. Целый день эриль потратил на то, чтобы составить соответствующее рунное заклинание, а Хаук с остальными — на уточнение плана. Ивару дали отдохнуть, и ему было до дрожи в коленках страшно думать почему.
Перед смертью не надышишься.
— Ну что, — скрипучий голос Арнвида прервал размышления, — пожалуй, пора привести все это в действие…
И эриль забормотал, заводил руками над громадной надписью. Затем руны словно поплыли, смазались, от них поднялась легкая дымка, которая полезла в глаза…
Ивар сморгнул, и все исчезло.
— Что, не действует? — спросил он.
— Все действует, — отозвался конунг, наблюдавший за происходящим с высоты обрыва. — Поднимись сюда и все увидишь…
Оставив Арнвида в одиночестве, Ивар послушно взобрался наверх. Повернулся и замер, точно громом пораженный. За его спиной, там, откуда он только что поднялся, не было пропасти. Все — и камни, и бегущий по дну ручеек, скрылось, спрятавшись под мороком, показывающим каменистое взгорье, тянущееся до самого горизонта.
Ивар зажмурился и вновь открыл глаза. Видение не исчезло.
— Все готовы? — спросил Хаук, обращаясь к викингам, оставшимся внизу.
— Готовы, — ответил Торир, и словно басистое эхо отозвался Вемунд:
— Готовы!
— Ступай, Ивар! — Лицо конунга было спокойным и серьезным. — Я верю, что ты справишься. Помни, что ты должен не просто выманить его из котловины, а еще и разозлить. Иди и не бойся. Твоя удача сохранит тебя.
Ивар вздохнул, силясь сказать, что он вовсе и не боится, но лживые слова мокрым комом застряли в горле. Развернувшись и чувствуя, как дрожат колени, он зашагал к великанской котловине. С каждым шагом становилось все труднее идти, будто к ногам прилипали все камни, встреченные по дороге.
В какой-то момент он даже остановился, со стыдом осознавая, что от страха не в силах двигаться дальше.
Понадобилось время, чтобы заставить себя сделать еще шаг.
Потом стало легче.
Котловина открылась перед ним огромной миской, заполненной дурно пахнущим супом из редкого дыма. Кусками гнилого мяса высились скалы. Великан был на месте. Сидел, привалившись к стене котловины, и что-то бубнил себе под нос.
Глубоко вздохнув, Ивар сделал еще шаг и оказался на самом краю.
— Эй, ты… — Вместо крика вышел писк, и йотун его не услышал.
— Эй, ты, отпрыск шелудивой собаки, сблудившей с бешеным волком! — На этот раз получилось лучше, и Ивар даже нашел силы удивиться мощи своего голоса.
Великан поднял голову и огляделся.
— Да, я с тобой разговариваю, вонючая отрыжка Бергельмира! — И молодой викинг запрыгал на месте, размахивая руками. Наживку должно быть видно. — Ты настолько туп, что не понимаешь, что я тебе говорю?
— Человек… — прогрохотало между скал. — Сам пришел…
— Я-то человек! — Ивар гордо подбоченился, стараясь не сорваться с места прежде времени. — А ты — гнусное отребье, прячущее свое уродство в горах! Мерзкий рукоблудник, позор племени йотунов!
Нет, великан был туп, но не настолько, чтобы не понимать оскорблений. Да, с места он поднялся неспешно, но затем шаги его ускорились.