Путешественники сделали большой круг, двигаясь как бы по ободу колеса, в центре которого лежал город. Несколько раз доводилось слышать указ о поимке зловредной сочинительницы Хмель – его читали глашатаи на базарах. Однажды случилось наблюдать публичное сожжение «противных Провидению писаний». Действо было жутковатое, с палачом в балахоне, с настоящим эшафотом, столбом и костром, вот только на гору пылающего хвороста брошены были совершенно посторонние исчерканные бумаги, частью бухгалтерские счета, частью школьные упражнения, и, чтобы заметить это, вовсе не требовалось орлиное зрение Семироля. Выслуживаясь перед Высокой Крышей, местные власти жгли макулатуру под видом «вредных россказней», причем ни палач, ни собравшиеся на площади обыватели не умели читать…
Рек обнаружил повадки профессионального телохранителя. Спать он ложился на полу, поперек двери, с кинжалом под рукой; Семироль зубоскалил, и порой очень едко, Ирена сжимала губы, удерживая себя от оскорбительного заступничества, но лицо Река оставалось вполне бесстрастным – он потрясающе владел собой…
Они ехали от селения к селению – но никто и нигде не слышал о человеке по имени Анджей Кромар. И во всем мире был один только Темный Толкователь – вампир-адвокат, воплотившаяся легенда. Первый и единственный, прочие – бесплотные отпечатки в человеческой памяти…
А однажды ночью, лежа без сна, Ирена впервые ощутила, как пошевелился внутри нее маленький человечек.
* * *
Теперь Рек шел впереди, ведя под уздцы их единственную лошадь. Следом бодрый мул тянул двуколку, в которой ехали Ирена и Семироль; ехать верхом адвокат категорически отказался: «Вы издеваетесь?! Эта бестия сбросит меня при первом же удобном случае, вам мало одного перелома?..» И Ирена, и Рек осознавали его правоту: животные сторонились Семироля, и чтобы смирить их, требовались определенные усилия…
– Смотрите, – сказал Рек, и голос его напряженно дрогнул.
Стволы, до того забором стоявшие вдоль дороги, внезапно расступились. Ирена прищурилась.
Башня была высотой с пятиэтажный дом. Непонятно, кто и зачем возвел среди леса это колоссальное по местным меркам сооружение – не то пожарная каланча, не то сторожевая вышка, причудливый, даже изысканный силуэт, покрытые мхом камни… Двустворчатая приземистая дверь. Крыльца нет – дверь вросла прямо в траву…
Рек смотрел испытующе. В последнее время он очень редко позволял себе смотреть Ирене в глаза – зато теперь не отводил взгляда.
У самой башни, у поросшей хмелем стены растопырила ветви огромная черная коряга. Высохшее дерево с обнажившимися корнями, находка для натуралиста-дизайнера, особенно если в его, натуралиста, хозяйстве найдется строительный кран…
Ирена прищурилась. Коряга походила на человека; одну руку, правда, обломило бурей. И, кажется, недавно – скол свежий…
Взгляд Река лежал на ее затылке, давил, как печать. Вроде бы бескорыстный рыцарь ждет ответа. Хотя вопрос так и не прозвучал…
Она вымучено улыбнулась.
Ее отношения с Реком-Шиповником превратились в сплошную запретную зону, зону тонкого льда. Она боялась обидеть его и боялась обнадежить, и еще был иррациональный детский страх, что он догадается – она не читала собственных рассказов…
Рек смотрел, ожидая, по-видимому, реакции, а в такие вот минуты Ирена соображала особенно медленно, особенно туго.
– Красиво, – проворчал Семироль.
Рек наконец-то отвел глаза. Тронул лошадь, продолжая путь.
* * *
– …Помните, Ян, я говорила, что вы везде приспособитесь? Тогда я даже не представляла себе, до какой степени окажусь права…
Семироль молчал; жесткие волосы его блестели на солнце, глаза сыто щурились, гладкой упругой коже позавидовала бы любая кокетка.
Неприятная догадка пришла, как толчок. Вероятно, Иренино лицо изменилось; во всяком случае, Семироль счел нужным ответить:
– Да.
– Что – «да»?
– Вы и сейчас не предполагаете, до какой степени оказались правы… да, я приспособился. Кажется.
На шее у мула размеренно тенькал медный колокольчик. Рек уехал далеко вперед – как бы подчеркивая свою непричастность…
Впрочем, появись на дороге препятствие – бескорыстный рыцарь окажется тут как тут.
– Дороги тут спокойные, Ирена. И вообще – процент преступлений против жизни и собственности крайне низок… Кое-каких результатов ваш бывший муж добился.
Она усмехнулась через силу:
– Было бы обидно, если бы мы с Реком искали Темного Толкователя… и нашли вас. Я ведь однажды уже приняла вас за Анджея…
– Не забуду до гроба, – пробормотал адвокат себе под нос.
День стоял ясный и теплый – усредненное, очень комфортное лето. И безразмерное, как песня в трактире.
– Ирена, вы только посмотрите, как красиво. Тот вот лес… И горы на горизонте… Живописная моделька, правда?
Она машинально кивнула.
– Если вы правы, Ирена, – голос Семироля чуть изменился, – если вы правы, и мы всего лишь перешли из одной МОДЕЛИ в другую… В конце концов, какая разница? Даже если мы не сможем вернуться…
– Ян.
– Да?
– Я-то пришла не из МОДЕЛИ… Я должна вернуться домой.
Поскрипывали колеса. Подергивал ушами бодрый мул.
– Ты уверена, Ирена? Что место, откуда ты пришла…
– Да! Да, я уверена, и не надо этих намеков… Я знаю моделятора, Ян, я отлично его знаю, и тот мир, где я родилась, создал не он!.. Не надо, Ян, я не желаю об этом говорить…
Тишина. Поскрипывают колеса.
– Ирена… Там, у себя, ты всего лишь начинающий скромный автор. А здесь – действительно властительница… Наверное, здесь ты классик. Гений. Я бы не поверил, если бы сам не слышал, как они шепчутся о «Раскаявшемся»… Подумай.
Ей сделалось страшно.
Все эти дни, все эти ночи она жила верой в скорое возвращение. Ну, пусть не такое скорое – но НЕПРЕМЕННОЕ; цель была хоть и далекой, но совершенно ясной – найти Анджея, найти выход…
А теперь единственный человек, знающий правду об этом мире, выдергивает из-под ее ног опору. Если бы он спросил, возможно ли вернуться, она не испугалась бы так… но он спрашивает, СТОИТ ЛИ возвращаться!..
– О чем мне подумать? – спросила она так тихо, что не услышала своих слов.
Семироль услышал.
– У тебя есть к кому возвращаться?
Она прикрыла глаза.
Сэнсей, черепаха… По большому счету, черепаха даже не поймет, что ее переселили под другую лампу. В школьный живой уголок, например. А Сэнсей… Да, Сэнсея жаль, но ведь Ирены нет давно, он успел смириться…
А кто еще ее ждет? В том, настоящем мире? Карательница? Профессор восточной литературы? Студенты? Да, они ее любят, но ведь в любом случае забыли бы – через год после выпуска уже не вспомнят…