Бедный Рек. Он не заслужил бесславной смерти…
Не смерти даже. Исчезновения.
Ян… Ян, что же делает со мной твой сын, он разрывает меня изнутри… Ян!!
– Анджей… не надо. Пусть… будет. Все, что уже создано… имеет право на жизнь. Пусть будут МОДЕЛИ… Черт с ними. Ничего не надо сворачивать, пожалуйста, оставим все, как есть…
Боль опоясала ее, как железный пояс верности.
Семироль… Ник, Трош, Эльза. Громила Сит… И, кстати, те три мальчика, которых смоделировали затем, чтобы они послужили жертвами. Те трое, за убийство которых Ирену осудили…
Беловолосая девочка из приюта для убогих, которую никто никогда не погладит просто так…
Казнь. Всеобщая, ступенчатая, неотвратимая казнь.
Железный пояс затянулся туже.
– Что с тобой? – ее собеседник только сейчас заметил неладное.
Ирена оскалилась. Создатель, моделятор, творец, слепой как крот…
А что, если ребенок в ее чреве свернется вместе с МОДЕЛЯМИ?!
Пустое беззвездное небо.
Дайте мне только добраться до бумаги, дайте! Я придумаю для этой истории счастливый финал…
– Ирена?!
Она ощутила его руки на своих плечах. Впервые за столько времени – его руки…
…И стук чужого сердца – обычно медлительного, а теперь позволившего себе сбиться с ритма. Сейчас он упадет на колени, ткнется лицом в ее огромный живот, и ей останется только материнским жестом потрепать его по седеющей макушке…
Она усмехнулась:
– «Ты не умеешь раскаиваться, сказала ящерица».
– Что?
– Ничего, – она снова усмехнулась сквозь боль. – Просто так. Цитата.
Теперь костер был всюду – но не жег. Легонько покусывал. Как застарелая совесть.
* * *
На повороте, где дорога выписывала петлю над самым обрывом, Ирена остановила машину.
– Погоди, Андрусь. Одну минуточку…
Провал начинался сразу же за полосатыми столбиками дорожной разметки. На дне провала сидело самое настоящее облако – даже на вид плотное, струйчатое, медленно перетекающее само в себя. Серые ложноножки, поднимаясь над краем провала, таяли в лучах восходящего солнца – сквозь расплывающиеся лохмотья проступали горы, дальний лес, красная крыша маленькой кофейни, до которой еще десять минут езды…
Ирена смотрела.
Из-за поворота осторожно – а в этих горах все ездят осторожно – выглянула длинная белая машина. При виде созерцающей Ирены притормозила, остановилась; из-за руля выбрался высокий чернявый мужчина – Ирена уже где-то с ним встречалась. Впрочем, в этих местах все когда-нибудь сталкиваются, людей-то не так уж много…
– Что, машина сломалась? Помочь?
Над опадающими клочьями тумана летела, мерно взмахивая крыльями, белая птица. Лес проступал яснее – он тянулся с горы на гору, будто небрежно наброшенная шаль.
– Извините, если помешал…
Она очнулась:
– Нет-нет… спасибо. Все в порядке.
В машине требовательно захныкал ребенок.
– Тихо, Андрусь, сейчас поедем…
Малыш ерзал в своем креслице, укрепленном на заднем сидении машины. Сворачивал ухо резиновому кролику, недовольно надувал губки.
…Туман таял. Скоро проявятся валуны на дне провала и ручей между валунами…
– А говорят, – неожиданно сказал мужчина, проследив за ее взглядом, – говорят… Знаете эту примету?
На красную крышу кофейни легло солнце, отчего черепица засияла, будто мак.
– Говорят, – мужчина кашлянул, – что если в безлюдном месте долго смотреть в плотный туман, можно увидеть Создателя. Он ходит в тумане, как в облаке… Вы не Создателя, случайно, караулите?
Некоторое время она внимательно смотрела вниз.
Потом чуть заметно поморщилась. Покачала головой.
– Жаль, – после паузы сказал мужчина.
Она подняла голову.
Он был худой и смуглый, с полоской усов над верхней губой. Похожий на южанина. В старом темно-синем свитере ручной вязки.
– Не так уж и жаль, – сказала она медленно. – Мне нечего сказать Создателю… при личной встрече.
Ее собеседник пожал плечами – что же, мол, поделать… Попрощался кивком, повернулся и побрел к своей машине.
Маленький Анджей выбросил наконец своего кролика. Игрушка шлепнулась на дорогу.
– Погодите, – сказала Ирена нерешительно.
Тот, кто был похож на южанина, обернулся.
Что в нем было необычного?! Что заставило ее вздрогнуть, напрячься, окликнуть?
Глаза. Упоенные, как у дирижера за пультом. Странно знакомое выражение…
– Я имела глупость думать, – она усмехнулась, – что наш мир устроен не слишком хорошо… Я ошибалась. Это очень грустный… и очень красивый мир.
– Правда?
Ирена подняла кролика с земли. Правое резиновое ухо было прокушено насквозь – будто кусачками.
Она механически отерла с игрушки пыль. Нерешительно кивнула:
– Да… Наверное, я еще напишу…
Южанин улыбнулся шире:
– Что ж, удачи… сочинительница Хмель.
Она все еще стояла с разинутым ртом, а белая машина удалялась, виляя хвостом выхлопного дымка.
…Скорее всего, он просто узнал по фотографии в газете.
Просто прохожий.
Просто.
КОНЕЦ