Я пожал плечами:
— Три минуты? Вы преувеличиваете…
— Нет, Хорт. Вы не находите ничего постыдного в том, чтобы слегка поиздеваться над женщиной, верно?
— Еще немного, — сказал я желчно, — и окажется, что этих… предприимчивых молодых людей натравил на вас я. Чтобы позлорадствовать. Верно?
Она улыбнулась снова. С переменой настроений на ее лице могла поспорить разве что весенняя погода.
— Я не хочу с вами ссориться, Хорт.
— Я тоже не хочу с вами ссориться, — сказал я примирительно. — Кстати… вы действительно выиграли этот камушек, этот желтенький такой… в карты?
— Что значит «действительно»? По-вашему, я солгала?!
Раздражение ее было как песок в глаза; я едва сдержался, чтобы не прикрыть лицо ладонью.
* * *
Тот, кто наблюдал за мной, ни разу больше не опустился до прямого следящего заклинания. Правда, и я был начеку; по несколько раз на день мне случалось ощущать пристальное к себе внимание, и наблюдающий был маг, а уж кому он служил — префекту, королю или кому-то еще — выяснить не представлялось возможным.
Частая смена личин уже не приносила должных результатов; после того, как под окнами «Северной Столицы» обнаружились просители — очередные соискатели заклинания Кары — мне пришлось съехать из гостиницы и снять комнату неподалеку от клуба.
Маг-шпион, служащий префекту, больше не показывался в клубе. Зато однажды, за день до королевского приема, я нос к носу столкнулся с торговцем зельями, тем самым, у которого трагически погибла дочь, который знал преступника, жаждал Кары — и одним из первых получил мой отказ.
Мне была неприятна эта встреча. Мы раскланялись, как полузнакомые вежливые люди; я прятал взгляд. Захудалый, но гордый маг водрузил на голову потертую клубную шляпу, попрощался со старичком-гардеробщиком — и ушел; глядя ему вслед, я подумал, что этот имеет больше прав шантажировать меня, нежели пекущийся о государственном благе король.
Оба муляжа Кары — настоящий и фальшивый — лежали в футлярах, ожидая королевского приема.
* * *
Я прекрасно помнил, что мой дорожный сундук был заговорен от моли, блох и прочих паразитов. Еще весной.
Теперь я стоял посреди комнаты, близоруко щурясь, хотя дыра на парадном камзоле находилась перед самым моим носом и рассмотреть ее не составляло труда.
До хозяйственной магии я опускался только в крайних случаях. Возможно, как раз теперь такой случай настал, и мне предстоит уподобиться портняжке, подмастерью, с тупым усердием корпящему над прорехой.
Пользуется ли моль человеческой логикой? И если нет, то почему все дыры появляются обычно на самом видном месте? Вот как теперь — с левой стороны груди, напротив сердца, там, где принято носить ордена… Орденов у меня не водилось. Некому было жаловать — зи Таборы никогда никому не служили. Разве что почетная медаль?..
Я недолго колебался. Отыскал в кошельке серебряную монету покрупнее, сосредоточившись, сотворил себе медаль — черный хорек на серебряном поле. Шутка показалась мне остроумной; более того, когда Ора Шанталья изволила проявить любопытство, я не без удовольствия рассказал ей и про моль, и про хорька.
— Вы сноб? — вкрадчиво спросила она. — Вы действительно считаете хозяйственную магию уделом назначенных, таких, как я?
— Я этого не говорил, — сообщил я мягко.
— Можно посмотреть? — она протянула руку к моей импровизированной «медали», поколебавшись, я отцепил украшение и положил ей в ладонь.
Ладонь оказалась сухой и теплой.
— Занятно, — Шанталья повертела «медаль» перед глазами. — Теперь можете приколоть обратно… А можете не прикалывать…
Я проследил за ее взглядом.
Изъеденное молью место было гладким и чистым. Ни следа не осталось от уродливой прорехи.
— Хозяйственная магия, — она усмехнулась. — Просто и эффективно…
— Предпочитаю услуги портных, — сказал я суховато и приколол медаль на прежнее место.
Она усмехнулась:
— Стало быть, любимое ваше развлечение — давить кур? Это тревожный симптом, дорогой зи Табор. Это означает, что в человеческом обличье вы не в состоянии совладать с собственной агрессией… Так, прикройте-ка ваш желтый глаз, нечего на меня зыркать.
Я сдержался.
Собираясь на королевский прием, госпожа Шанталья надела черное платье, немногим отличающееся от повседневного — разве что юбка чуть пышнее да еще слабенький намек на декольте. Пояс был замшевый, с золотыми бляхами; к поясу, как и прежде, во множестве крепились мелочи, как необходимые, так и бесполезные.
— Кстати говоря, от моли спасают не только заклинания. Лавандовое масло, например, достаточно эффективно… Вы заметили, как похолодало? Еще недавно все изнывали от жары, а сегодня утром я не могла спать от холода, пришлось разводить огонь…
Преблагая сова, она не может согреться без помощи огня! И туда же, в общество Кары… Да что бы она делала с Корневым заклинанием?
До самого замка мы молчали, глядя в окна наемной кареты — каждый в свое; время от времени я поглядывал еще и в заднее узенькое окошко. От городских ворот и до ворот королевской резиденции нас провожала — на почтительном расстоянии — пара незнакомых всадников.
* * *
Мы прибыли в замок, как и было предписано, к семи часам. Кареты подкатывались к крыльцу, задерживались на секунду — и по команде охрипшего распорядителя катили прочь, давая место следующим; подол черного платья моей спутницы застрял в поспешно захлопнутой дверце, и столь мелкое досадное происшествие едва не повлекло за собой скандал.
— Грубиян! Я этого так не оставлю! — кипятилась Ора.
— Сударыня, пожалуйста, соблаговолите пройти, не задерживайтесь… — ровным голосом повторял распорядитель.
Тут и там я замечал в толпе переодетых стражников. Младший из королевских магов, укрывшийся за огромным вазоном с цветами, делал вид, что любуется красотой моей раздосадованной спутницы; я подмигнул ему.
Наконец, лавируя в пышно разодетой толпе, мы пробрались в просторный холл. На полукруглом балконе играли музыканты; человеческая масса, в которой я не мог выделить ни одного знакомого лица, понемногу складывалась в длинную очередь и змеей взбиралась по широченной парадной лестнице.
Мы оказались в центре общего потока. Стоял приглушенный гомон голосов, очередь шаг за шагом продвигалась вперед.
— Почему так медленно? — спросил я сквозь зубы.
Наверное, я нервничал. Во всяком случае, сердцу моему было тесно, а щекам — горячо.
— Так всегда бывает на больших приемах, — охотно пояснила Ора. — Там, на верхней площадке, стоит король и всех по очереди приветствует. А ведь все хотят поговорить с ним подольше — оттого и проволочка…