— Нила! — Варан замахал рукой, разом забыв о причаль-никах, об отце и о винте. — Нила!
Дежурный причальник поднялся, шагнул к Ниле, протянул руку, будто преграждая ход; Нила увидела Варана. Причальник крикнул что-то предостерегающее, но Нила уже бежала по доске, сложная конструкция раскачивалась под ее ногами, и крепления, удерживающие винт, стали опасно скрипеть.
— Стой! — крикнул отец. — Да что же!.. Нельзя… Куда?!
Ниле, казалось, наплевать было на облака внизу. Она добежала до половины причальной доски и тут только заметила, что настил скачет, как пойманная рыба. Тогда она остановилась, присела, ухватилась руками за причальную доску — и наконец-то испугалась.
— Стой! — снова крикнул отец. — Да ты…
Варан встал на четвереньки и, вовсе не заботясь о том, чтобы не выглядеть смешным, пополз к Ниле. Растревоженный причал ходил ходуном.
Нила смотрела потрясенно — как будто за время, что они не виделись, у Варана выросла вторая пара ушей.
— Здесь нельзя бегать, — сказал он и обнял ее за плечи.
— Меня сейчас вырвет, — простонала она замогильным голосом.
— Я тебя искал, — признался Варан.
Причальники вопили и ругались. Ветер уносил их слова.
— Мне сказали, — пробормотала Нила.
Варан крепче прижал ее к себе.
— Как там? — спросила она глухо.
— Внизу?
— Вообще…
— Нормально, — отозвался он, не уверенный, что правильно понял вопрос.
— Ну… ты скучаешь? — Нила требовательно взглянула ему в глаза.
— А ты как думаешь?
— Эй! — резко крикнул отец. — Да что же такое, а?!
Они болтались между небом и землей, между отцом и причальниками, болтались, вцепившись в доску и друг в друга.
— Как у тебя? — спросил Варан, чувствуя, как секунда за секундой выходит время их разговора.
— Нормально, — она слабо улыбнулась. Перевела дыхание; ветер отогнул край богатого кружевного воротника, и Варан увидел, как на тонкой белой шее переливается огнями ожерелье.
— Что это?! — поразился он.
Она так дернулась, что чуть не свалилась в пропасть. Поняла вопрос, но зачем-то притворилась дурочкой:
— Что? О чем ты?
— Камни, — сказал Варан.
Причальная доска дернулась сильнее — это отец выбрался из корзины. Варан видел, как Ниле хочется поправить воротник, но она не решается отнять руки — левую от края доски, правую от Баранова плеча.
— У князя на службе все такие носят? — спросил Варан медленно.
Нила вдруг разозлилась:
— А мне перед тобой отвечать? Оправдываться, что ли? Я его украла у тебя? Ты мне кто — хозяин? Отец? Иди себе…
Злость помогла ей преодолеть страх. Она наконец-то выпрямилась и, балансируя, на трясущихся ногах побрела обратно — к скале, где бранились причальники.
Отец взял Варана за шиворот. Поставил на ноги:
— А если бы навернулись?! А если… Скотина ты такая, мать все глаза выплакала… А ну пошел!..
И Варан пошел. Сел на дно корзины. Обхватил руками колени.
Голубое небо гасло — наступал вечер. Звякнули, открываясь, крепления; корзина замерла в обморочной тишине, покачнулась и начала падать. Этот момент полета Варан любил меньше всего.
Засвистел ветер; развернулся, повинуясь ему, винт, распустился цветком, и в зловещий свист ворвался рокот лопастей. Винт занял собой все обозримое небо.
Падение перешло в полет.
Весь следующий день он провел, двигаясь по кругу, наворачивая пружину. Рядом отец длинно ругался со старостой Карпом и парой механиков с Малышки, по личному повелению князя присланных для запуска второй винтовой установки.
— Не пойдет под таким углом! — кричал отец угрюмому Карпу. — Накренит машину, улетим в море к Шуу в гости, ищи потом… Если ставить — вот здесь! — и тыкал пальцем в камень.
— Здесь скала, — бубнили механики. — Камень долбить — сами не управимся, давай помощников, староста…
— Нету у меня помощников! — брызгал слюной Карп. — Все на работе — кто в море, кто на полях, и без того задолжал нам этот винтовщик, сколько парней тут у него вертелось бесплатно…
— Князь велел вторую пружину…
— Ну так ставьте здесь, где мягко!
— Да не пойдет под таким углом!..
Разговор их шел по кругу, и кругами ходил угрюмый Варан. Пружина, поначалу длинная и вялая, понемногу сжималась, наливаясь злой силой. В детстве Варан думал, что пружина живая, и недоумевал, откуда в таком маленьком существе столько мощи — рвануть трос, закрутить винт, чтобы он пробился к солнцу…
Откуда у нее ожерелье? И не то ли это самое?..
Подарок, и сомневаться нечего. Там, наверху, скучно. Горни развлекаются, делая подарки хорошеньким девицам…
Но Нила!..
Дождь барабанил по капюшону. В мокром камне отражалась размытая фигура, бредущая по кругу.
— …А что делать? — кричал отец сорванным уже голосом. — Что, мне девчонок выгонять сюда — камень долбить?! Много они надолбят вам, так надолбят — князь просто от счастья умрет… И не грози мне, Карп! Я честный винтовщик, мне бояться нечего! У меня у самого донные не сжаты, вот осыпаться начнут! Кто мне детей кормить будет — ты, Карп?!
Варан осторожно закрепил ворот — не приведи Император, сорвется, вся работа насмарку. Подошел ближе, глянул через плечо старосты на предмет спора — две меловые отметки, на земле и на камне, полусмытые дождем. Отец хочет ставить вторую пружину как раз напротив первой…
— Я выдолблю, — сказал он тихо.
Его услышали спустя полминуты. Как ни в чем не бывало, спорили, орали, ссорились; потом одновременно замолчали и обернулись. Механики смотрели удивленно, Карп — раздраженно, во взгляде отца ясно читалось: «Сдурел?!»
— Выдолблю, — повторил Варан. — Только если наверх — меня. Только я чтобы. Я и дважды в день могу…
Карп отозвался первый:
— Вот оно что… Загор, — это отцу — женить бы парня. Смотри, как рвется. Девка у него наверху, крепенькая такая штучка… Долбить он хочет, — и староста улыбнулся так паскудно, что у Варана свело челюсти.
— Пусть тогда община платит, — хмуро сказал отец. — Он мне на другое нужен… Один добытчик в семье — я на винте, мать на поле, а с девчонок что взять…
Заспорили снова, как-то устало, без прежней ожесточенности. Варан снял ворот со стопора и привычно пошел по кругу. Каждый круг приближал его встречу с Нилой.
А со старостой Карпом он посчитается потом — и сразу за все.
Неделю он не разгибал спины, спал урывками, видел перед глазами только скалу, только проклятый камень. Он даже наверх не поднимался — это делал за него отец. Варан говорил себе, что нанят нижней общиной и потому не должен прерывать работу даже на короткое время подъемов; на самом деле он боялся, что, поднявшись, не увидит Нилу. Не успеет. Или она не пожелает. Или, что еще хуже, придется снова спрашивать, откуда взялось ожерелье…