— Ну и вонища, — с чувством сказал Императорский маг Лереаларуун. — Отыскал бы и ночью — по запаху…
Варан держал в правой руке крючок, в левой — кусок рыбьей печени.
— Ты что, заблудился? — ухмыляясь, спросил маг. Варан молчал.
— Хм, — маг похлопал крыламу по шее, успокаивая. — Язык проглотил? Ты куда плывешь вообще-то?
Варан понимал, что надо ответить бойко, лучше всего пошутить…
И продолжал сидеть, не двигаясь и не разжимая губ.
— Держи, — маг бросил пышную репсовую лепешку. Варан поймал. Поднес к лицу. Не успев ни о чем подумать, откусил.
На лепешке осталась кровь.
— Ну ты сумасшедший, — сказал маг с непонятным выражением. — Давай… садись.
— Лодка, — шепотом сказал Варан.
— Жизнь дороже, — серьезно возразил маг. — Ну что, полетели?
* * *
Только спустившись на ощупь по узкой лесенке, Варан наконец-то открыл глаза. С того момента, как крылама разбила крыльями тучи, и до мгновения, когда над головой хлопнул, закрываясь, деревянный люк, мир был доступен ему преимущественно в звуках, запахах и прикосновениях.
Они возвращались долго и трудно. Ветер ревел в ушах, крылама брезгливо стряхивала дождевые капли и плохо слушалась узды — полет в поддонье был для гордой птицы неслыханным унижением. Варана мутило, он болтался между небом и землей и только изредка, на особо крутом вираже, на секунду разлеплял ресницы. В белом жгучем свете видел плечо мага, серые перья, похожие на облака, и облака, неотличимые от перьев, и все это тут же заливалось слезами из воспаленных глаз. Ветер размазывал влагу по лицу, скатывал в шарики и уносил назад, и там эти капли падали, наверное, сквозь облака и смешивались с дождем…
Очутившись в обшитой деревом комнате, Варан первым делом зашатался — и сел на деревянный пол.
— Мда-а, — маг ходил по комнате кругами, Варан видел, как ступают по дереву мягкие кожаные башмаки. — А ведь помер бы, путешественник, непременно околел бы через неделю…
Под руками у мага звякнуло стекло. Густо забулькала жидкость, комната наполнилась запахом не то чтобы противным, но таким, что Варан забеспокоился.
— Я тебя не отравлю, — пробормотал Лереаларуун, в который раз проявляя пугающую проницательность. — Но местными травками тебя выхаживать не один месяц, ты уж извини…
— Скажи, — начал Варан, заставляя распухшее бревно языка производить прямо-таки акробатические упражнения. — Меня снова… ведь не может быть… по тому делу?
— Не понял, — после паузы признался маг.
Тогда Варан принудил себя спросить напрямую:
— Ты… по приказу князя?
— Какого князя? — снова спросил маг. Он стоял, склонившись над столом, и Варан не видел его глаз.
— Круглоклыкского, — выговорил Варан.
— Ага, — подумав, пробормотал маг. — Не думаешь ли ты, что все, что я делаю на этом острове, я делаю по приказу князя или хотя бы с его ведома?
— Значит, это не…
— Любезный поддонок, на кой Шуу ты сдался князю?
Из-под рук Лереаларууна вылетело облачко мерцающих искр. Запах пропал.
— У князя, — снова начал Варан, — может быть надобность посадить меня зачем-то в Тюремную Кишку… А вот на кой Шуу я сдался тебе?
— Хороший вопрос, — маг встряхнул крошечную стеклянную бутылочку, зажав горлышко указательным пальцем. — А ты задумывался когда-нибудь, что такое этот ваш Круглый Клык, особенно в межсезонье, и каково на нем жить человеку с большой земли?
Жидкость за прозрачным стеклом поменяла цвет с темно-синего на нежно-розовый.
— На, глотни, — маг вышел из-за стола. — Да не вороти ты рыло — на вкус она вода водой…
Варан глотнул. В первый момент свело челюсти, но потом стало легче. Даже нудный шум в ушах почти затих.
— Здесь удивительно скучно в межсезонье, Варан, — признался маг. — Каждый развлекается, как может.
— От скуки чаще губят, — сказал Варан, вытирая губы. — Чтобы высокородный горни от скуки кого-нибудь спас…
Маг долго смотрел на него. Потом усмехнулся:
— Откуда ты знаешь? Что-то ты мудр не по годам…
Варан отвел глаза:
— Вы с ней виделись, — сказал, не спрашивая, но утверждая, помимо своей воли переходя на «вы». — Оно и понятно. Здесь скучно в межсезонье… А она так одинока…
— Ну-у, — протянул маг. — Если честно, то она первая искала со мной встречи. И не затем, чтобы спрятаться от одиночества. А затем, чтобы бухнуться в ноги и умолять найти тебя, вот так…
Варан кивнул:
— Я так и думал.
Маг рассмеялся:
— А ты тоже развлекаешься доступным способом… Ты ревнуешь. Ты бросил ее и уплыл к Шуу на зубы, но я посмел говорить с ней в твое отсутствие, и ты — о ужас — ревнуешь…
Варан погладил половицу. Провел пальцем по выпуклой древесной жилке.
— От кого ты хотел убежать? — мягко спросил Лереаларуун.
— Я хотел увидеть лес.
— Вполне возможно, увидел бы — в предсмертном бреду. Потому что в той стороне, куда ты так усердно греб, нет ничего, кроме воды… На год пути примерно.
Варан молчал.
Чужой человек, сидя в неподвижной лодке, подумал тогда о Ниле: через день утешится…
Маг снова прошелся по комнате. Взял с деревянной полки нечто, тускло звякнувшее, кинул на колени Варану. Это была «сеточка стражника», тяжелая сетка с крохотными колечками металла, защищающая лицо от солнца.
Круглый балкон на верхушке башни казался полями шляпы. Сеточка щекотала лицо и с непривычки мешала, но Варан теперь, по крайней мере, не был слеп. Что до мага, то Лереаларуун смотрел на солнце широко раскрытыми глазами—у Варана мурашки бежали по коже, и он торопился отвести взгляд, как от человека, ковыряющего ножом в собственной ране.
Огораживающая балкон балюстрада давно нуждалась в починке. Варан старался не опираться о растрескавшийся, выпитый ветрами камень. Лереаларуун, навалившись на балюстраду тощим животом, разглядывал Круглый Клык — нагой и жалкий в межсезонье. Над каменными крышами горни дрожал разогретый воздух. Варан дрожал от ледяного ветра.
Ноздри мага дернулись.
— Она дома. Она уже знает, что ты здесь. Это к лучшему, потому что ее патронесса всерьез обеспокоена разбухшим носом и вечно красными глазами своей компаньонки…
— Откуда она знает, что я…
— Видела птицу. Она, понимаешь ли, всякую свободную минуту тратит на то, чтобы пялиться в небо…
Варан молчал.
— В поддонье она была горни, — сказал маг. — Ей следовало оставаться… там. Выйти за тебя замуж… великолепный был шанс… для жизни.