— Кто Привратник?! — закричал что есть силы Ларт, и прорицатель услышал его, хотя огонь выл, пожирая сосновые кроны, мечась по стволам:
— Привратник. Он маг и не маг. Он предал и предан. Только Привратник откроет дверь, только Привратник, только один день, один час!
— Кто Привратник?! — надрывался Ларт.
— Он… лишён дара. Он был всемогущ и стал беспомощен. Он изменил и ему изменили… Он изменённый и изменившийся. Только он! Он откроет, и ЭТО войдёт, но не раньше! Земля закричит разверстыми могилами… Воздух станет тяжёл и погребёт под собой… Погребёт… Как пусты лица, лишённые глаз! Но не раньше, чем Привратник откроет!
Сосны закачались вдруг, как огромные факелы в неверных руках. Ларт кинулся на Орвина и увлёк его из треугольника, и вовремя — деревья рухнули одно за другим, подняв целый смерч пляшущих искр. Маги едва успели увернуться, а я — я давно уже отбежал подальше и оттуда смотрел, дрожа, как полыхает исполинский костёр.
…Оттерев с лица жирную копоть, Легиар сказал бесстрастно:
— Теперь я знаю точно. Я знаю, кто Привратник. Я сам его создал. А теперь я убью его, найду и убью прежде, чем он откроет ЕЙ дверь.
Он стиснул зубы до хруста, потом резко вскинулся:
— Вперёд. Пока не поздно. Я знаю, я понял, как его найти.
Зал суда был устроен проходным — в одну дверь палач выволакивал молящего о пощаде осуждённого, в другую стража вводила следующего злодея для нового разбирательства. Судья едва успевал подписывать бумаги, которые подсовывал ему примостившийся на низкой скамейке секретарь-писец. Шлёпала круглая печать в лужицу сургуча, росла стопка приговоров рядом с помещавшимся тут же, на столе, устрашающим символом правосудия — игрушечной виселицей с казнённой куклой.
Ильмарранена ввели в зал сразу после мошенника-торговца, приговорённого к публичной порке. Угрюмый стражник поставил Руала перед судьёй, вернее, перед его тусклой лысиной, ибо вершитель правосудия как раз склонился над какими-то бумагами.
— Имя? — безучастно спросил маленький серый писец.
Руал разлепил запёкшиеся губы:
— Моё имя не для твоих ушей, холоп.
Сидящий за столом хмыкнул и поднял голову. Руал вздрогнул — у судьи было благообразное, ухоженное лицо с двумя холодными дырами вместо глаз.
— Руал Ильмарранен, — сказал судья тихим, бесцветным голосом. И уронил сухой смешок: хе…
Руал судорожно вдохнул. Он не называл Тилли своего полного имени.
— Руал Ильмарранен, — продолжал судья, — пойман с поличным на мелкой краже. К тому же… — он сунул руку куда-то под стол и извлёк оттуда золотую ящерицу. Руал бессознательно шагнул вперёд. Стражник придержал его за локти.
— Это ваша вещь, Ильмарранен? — спросил судья небрежно, в то время как его глаза-дыры прошивали Руала до костей.
— Моя, — хрипло сказал Руал.
— Хе, — снова смешок, от которого мороз продирал по коже. — Эта вещь принадлежит некоему герцогу, некоему неудачнику-герцогу, которого однажды пользовал своими знахарскими снадобьями самозваный гадальщик-предсказатель… Как его звали, Ильмарранен, вы не помните?
Руал покачнулся.
— Хе, — судья внимательно за ним наблюдал, — я давно жду, Ильмарранен, жду, когда вы попадётесь… Дружок, — обратился он к писцу, — оставь эту пачкотню, тут совсем особый случай… Скажи на входе, пусть не беспокоят пока… И позови господ обвинителей.
Писец скрипнул скамейкой и засеменил к двери. Руал, который успел овладеть собой, угрюмо смотрел прямо в буравящие его глаза, пока судья не вытянул палец и не качнул им тряпичного висельника в петле:
— Так на чём мы остановились… Ага, — он порылся в бумагах, — выдал себя за знахаря… К этому вернёмся позже. Украл золотую статуэтку… — судья прихлопнул ящерицу пухлой рукой. Руала передёрнуло.
— Дальше, — ровно продолжал судья, разбирая бумаги. Мягкие и розовые его пальцы поглаживали шпионские донесения, поглаживали нежно, будто трогательные любовные письма:
— Интересная закономерность… Господину Ильмарранену нравится присваивать себе власть над людьми и явлениями… Вот он выдаёт себя за ясновидящего, но — увы! — ему везёт меньше, нежели в случае с герцогом. А вот, погодите-ка… Да, снова ворожба, знамения, господин Ильмарранен с удовольствием пророчит перед толпой… Превращает оборотня в собаку… До чего же всё-таки глупа эта деревенщина! Вот ещё, оружие погнулось вроде бы само собой, и какой-то скелет, впряжённый в телегу… Вам не откажешь в изобретательности! Однако всё это, вместе взятое, как-то жалко выглядит, не так ли?
Судья, казалось, расцветал с каждым словом. Он загонял слова Руалу под ногти, сдирал словами кожу и словами же втаптывал в грязный каменный пол.
Руал вздрагивал под ударами, пытался вспомнить лицо вдовы из посёлка с пчёлами и расписными кувшинами, и как пёс тыкался ему в колено, ища защиты и покровительства… Вместо этого наползали одна на другую рожи и хари, и бился на траве невинно истязаемый юноша, на которого он, Руал, возвёл напраслину. Стаканы… У него в руках треснул стакан.
— Хе… — снова сказал судья. Игрушечный висельник качался всё медленнее.
— Вы… подослали мне девчонку? — спросил Руал с трудом.
Судья удовлетворённо откинулся на спинку кресла:
— А, маленькая бродяжка, что выдала вас правосудию? Вам было бы легче услышать, что всё подстроено заранее, что эта соплячка оказалась шпионкой?
Судья, казалось, был в восторге, он качал головой и потирал руки. Потом, помучив Руала наизнанку выворачивающим взглядом, сказал мягко:
— Нет, Ильмарранен. Это не наша девчонка. Вы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО спасли её там, на дороге. Она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО к вам привязалась. Это не помешало ей гнусно предать вас при первом удобном случае. Согласитесь, что гнусно, Ильмарранен?
Распахнулась входная дверь за Руаловой спиной, судья нахмурился было, но, очевидно, вошли те, кого он ожидал увидеть.
— Приветствую, господа обвинители! — он даже привстал вошедшим навстречу.
Совсем близко от Руала прошелестела грубая ткань плащей, и двое из воинства Священного Привидения Лаш, оба покрытые капюшонами, оба хмурые и исполненные значительности, подступили с двух сторон к судейскому столу.
— Вот Руал Ильмарранен, — сказал судья, указывая им на Руала. — Вы познакомились с документами по его делу. Хотите ли вы сказать что-либо относительно его установленных и занесённых в протокол деяний? Или Священное Привидение равнодушно к проступкам такого рода?
Тот из служителей Привидения, что был пониже и помоложе, вскинул голову так, что капюшон полностью открыл его лицо. Он был, очевидно, тяжело болен — кожа его казалась серой и дряблой, под глазами набрякли тяжёлые мешки.
— Священное Привидение слышит меня, — сказал он неожиданно низким голосом. — Свидетельствую и обвиняю. Человек по имени Ильмарранен неоднократно выдавал себя за мага, либо провидца, либо знахаря, таковым на самом деле не являясь. Неправедное присвоение магического звания признается Священным Привидением проступком тяжёлым и оскорбительным для Лаш. Священное Привидение требует публичного отречения вышеозначенного Ильмарранена от права называться когда-либо и до смерти включительно магом, а также провидцем, а также знахарем, отречения с последующим заключением в темницу. В случае неотречения Привидение настаивает на казни через усечение головы. Слава Священному Привидению!