Я вспомнил трагическую гибель фамильной шпаги. Падающие на пол тяжёлые капли и жалобный огрызок у себя в руках.
— Похоже, ты изучила его лучше, чем мы, — сказал я, в моём голосе яснее, чем следовало, прозвучал сарказм.
— Возможно. — Танталь подняла подбородок. — У нас мало времени, но у нас ЕСТЬ время… Черно не пойдёт к Тории сейчас. Ему нужно… — Она неуверенно запнулась. — Месяца полтора…
— Ты уверена?
Некоторое время мы смотрели друг на друга.
— Нет, — сказала Танталь честно. — Я предполагаю.
— А если ты неправильно предполагаешь? — это вмешалась Алана.
Танталь сжала губы.
— Мы должны поторопиться, — сказал я вкрадчиво. — Как можно скорее… кстати, Танталь, ты забыла сказать — ЧТО мы должны делать?
— К Эгерту. — Она отвернулась. — Эгерт найдёт… способ вызвать Скитальца. Ну, хотя бы связаться с ним…
— Здорово, — сказал я после паузы, и сарказм в моём голосе наливался соком, как ягода волчьего лыка.
Как случилось, что о человеке, который может… мог бы… страшно помыслить, но мог бы избавить меня от Приговора… я узнаю последним?!
Желчная улыбочка сама собой выползла мне на губы.
Я не мальчик. Я давно уже не верю в падающих с неба спасительных Скитальцев…
— Пойдём обедать, — сказал я бодро.
Алана проскользнула на лестницу первая. Ступеньки стонали и визжали, звук перекатывался коридорами, все здание имитировало некий невозможный музыкальный инструмент; я поймал Танталь за рукав как раз в тот момент, когда моя жена, увлечённая музицированием, уже распугивала жильцов где-то на первом этаже.
— Один вопрос…
Её глаза разом остыли. Именно так она смотрела давным-давно, в замке, когда сообщил ей, что некий злобный маг…
— Нет, — сказал я поспешно. — Я не о том… Ты уверена, что Черно несёт миру погибель, а не, к примеру, процветание?
— Именно так спрашивали друг у друга те, кто не в силах был остановить ломящегося в Дверь Чужака… Именно этой надеждой тешились.
— А при чём тут Чонотакс? Он ведь не Чужак?
— Это второй вопрос. — Танталь осторожно высвободила свой рукав. — Но если ты предлагаешь оставить всё как есть…
— Нет, — сказал я поспешно. — Танталь… А когда, в какой момент ты поняла… ну, впервые предположила, кто такой Чонотакс и зачем ему Амулет?
Она нервно облизнула губы.
— Когда ходила с ним к Преддверью? Да?
Я говорил так тихо, что сам не слышал собственных слов.
— Танталь, ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО веришь во всё это? В погибель мира?
— Тория… — Танталь невольно взглянула вниз, туда, где уже стихло завывание ступенек. — Тория не переживёт похода ТУДА. Её сознание, повреждённое… раненное… Я не хочу, чтобы Тория умирала ТАК.
Тоже верно…
— Но ведь Алана пережила, — сказал я тихо.
Ступеньки визжали теперь в обратном направлении. Алана шла проверить, не секретничаем ли мы в её отсутствие.
Танталь вдруг сама взяла меня за руку. Непривычно взяла — очень крепко. Очень тепло.
— Я хотела сказать тебе, Ретано… Спасибо. Я давно хотела это сказать. Ты…
— А ты? — быстро спросил я, пытаясь сдержать волну самодовольства, захлестнувшую меня от этих её слов. Волна была упоительная, горячая, кажется, ещё чуть-чуть, и я покраснею…
Не время краснеть. Не время для сладкой истомы. Не тот момент.
Танталь выпустила мою руку. Нервно потёрла ладони:
— А что я? Легко пережила… процедуру? Да? Ты об этом?
Ступеньки визжали уже совсем близко.
— ОН меня прикрыл, — сказала Танталь, и я еле расслышал. — Я не хотела… Потому он НАСТОЛЬКО обессилел. Потому что тратился ещё и на меня…
Над крутым веером ступенек показалась голова Аланы. Моя жена ничего не сказала. Только прищурилась, и взгляд был красноречивей слов.
— Мы идём, — сказал я бодро. Танталь молчала.
Как она тогда говорила ему? «А если я попрошу тебя, Черно?» А он вполне внятно ответил в том смысле, что проси не проси…
Странные люди эти господа маги.
Впрочем, странности в них не больше, чем в любой наугад взятой женщине.
* * *
Мы собирались выехать сразу после полудня, но наши планы оказались неожиданным образом расстроены. Стоило нам усесться за обед, как в гостиницу прибыл расфуфыренный, в шелках и перьях гонец, и послание, которое он принёс, предназначалось «двум благородным незнакомкам, впервые посетившим благословенный город Доц, прекрасным дамам Алане и Танталь».
— Ну ничего себе шпионская сеть, — сказала Танталь с отвращением.
Надо сказать, что в книгу постояльцев мы записались под своими именами, поскольку скрываться нам было уже не от кого.
Отправителями письма значились скромные «Л. и К.». Зато на печати оттиснута была герцогская корона; я поднял на гонца вопросительный взгляд. Тот поклонился:
— Властители Лларис и Колвин, милостью Неба владыки Доца…
— Владыки? — переспросила Танталь. — Двое?
Гонец сделал вид, что не заметил удивления и не расслышал вопроса. Поклонился снова:
— …прислали сие послание и велели передать ответ на словах…
Я отдал письмо Танталь — как-никак, оно предназначалось не мне. Танталь помедлила и вернула конверт обратно.
Я сломал печать. Письмо было написано каллиграфическим почерком, великолепной тушью и без грамматических ошибок:
«Благородные дамы, властители Доца будут счастливы видеть вас в своём замке — сегодня, за три часа до полуночи. Разумеется, господина Ретанаара Рекотарса будем рады видеть тоже. Заранее благодарны, Л. и К.».
Я прочитал письмо и отдал его Алане. Та подняла брови и передала послание Танталь; бывшая актриса придала своему лицу приторное выражение светской любезности:
— Передайте на словах господам герцогам… герцогьям… властителям, что, к величайшему сожалению, неотложные дела зовут нас в дорогу. Наша карета готова — через час мы выезжаем… Наши извинения господам властителям.
— Ясно? — спросил я сухо.
Гонец поклонился в третий раз:
— Господа… Но в Доце так не принято. Приглашение от господ властителей есть величайшая честь, и со дня основания города ещё никто не отказывался… Тем более что ранний отъезд — недостаточно веская причина. Вы можете выехать завтра на рассвете, унося с собой прекрасные воспоминания о нашем городе… Господа властители редко покидают замок и потому особенно любят слушать рассказы путешественников обо всём, что происходит в мире…