– Надеюсь, ты не слишком расстроилась из‑за вчерашнего увольнения? – продолжал отец. – Лично я считаю, что это к лучшему. Промоутер – тяжелая, неблагодарная работа. Да и бессмысленная, по большому счету. Не знаю, как ты, а я люблю приносить пользу людям, видеть результаты своего труда…
Блин, ближе к делу, папа! Зачем перед подарком мне читать целую лекцию?!
– В общем, у меня есть однокурсник, Слава Ганич. Ты, наверно, помнишь, я про него рассказывал. Это владелец сети закусочных… как ее?
– «Гуддэй», – сказала мама.
– Да, вот именно. Насколько я знаю, они там берут людей с шестнадцати лет. К тому же есть перспектива карьерного роста. Ну, это так, на будущее… Не сейчас, конечно, сначала надо школу закончить. В общем, я сейчас позвонил Ганичу, и он готов взять тебя и твою подругу. В ближайшем к нам кафе как раз есть вакансии. Ты там бывала?
Бывала ли я там?! Он еще спрашивает!
«Гуддэй» был отвратительным фастфудом, никогда не возвращаться в который я обещала себе после каждого посещения. Еду там подавали не в разноцветных коробочках, как в «Макдоналдсе», и не на одноразовых тарелках, как в заведениях более низкого пошиба, а на безобразных картонных подложках. Пол в «Гуддэе» вечно был затоптанный, тулет немытый. Кроме гамбургеров, картошки фри и куриных крылышек там подавали «фирменное блюдо» – жаренные во фритюре пельмени. Я никогда не ела это убожество. А вот Таньке они, кстати, нравились, что и неудивительно. У нее, как мы знаем, вообще была кармическая связь с этим продуктом.
Отдельной «изюминкой» самого паршивого фаст‑фуда во вселенной были его работнички…
– В «Гуддэй»?! Но папа, это же такое омерзительное место! И трудятся там одни идиоты! Ходят вечно как вареные, зевают, обслуживают по полчаса… причесаны кое‑как!
Мама почему‑то засмеялась над моей последней фразой.
– Вот и подашь им пример! – сказал папа. – Чем хуже там работники, тем лучше будешь смотреться ты на их фоне!
Хм… логично! Такая идея мне нравилась. Но…
– Папа, не могу же я быть какой‑то там подавалкой!
– А, собственно, почему?
Я замешкалась.
– Ну… Я что, кофе буду подносить? Со столов убирать, как служанка? Полы мыть, ага?
– Да. А что в этом такого? Ганич тоже был официантом, мыл полы, носил подносы до того, как стать директором ресторанной компании.
– Типа, надо сначала пожертвовать чем‑то, унизиться, прежде чем стать уважаемым человеком, так, что ли? – спросила я. – К этому ты клонишь?
– Я клоню к тому, что пора бы тебе перестать считать себя звездой и начать уважать других людей! – вспылил отец. – Между прочим, я и сам когда‑то работал в ресторане, и ничего зазорного в этом не вижу! Думаешь, ты чем‑то лучше тех, кто готовит еду и моет посуду?! Интересно, чем? Спустись с небес на землю!
Мама постаралась сгладить конфликт.
– Уля, соглашайся, – мягко посоветовала она. – Зарплата там восемьдесят рублей в час, да еще и кормят бесплатно.
Восемьдесят в час! Это вам не диски дурацкие обрабатывать. Да и кормежка… Я сразу вспомнила, как голодала и холодала, раздавая рекламу на перекрестке. Может, и правда работать в фастфуде не так уж позорно? Эх, наведу я у них там шороху! Сделаю из «Гуддэя» самый шикарный ресторан во всей Москве!
Первый рабочий день начался отвратительно: с надевания униформы. Рубашка в бело‑синюю клеточку, напоминающая кафель в советской ванной, и такая же бейсболка делали человека больше похожим на клоуна, чем на работника общепита.
Вообще, было бы гораздо симпатичнее и эффектнее сделать униформу в какой‑нибудь другой гамме. Например, шоколадно‑коричневый с бежевым. Или красный с серым – и ярко, и элегантно. Да взять хотя бы самый простой вариант: красная рубашка, черный фартук и синие джинсы! Это смотрелось бы аккуратно и никого бы не уродовало. Вот если бы у меня было свое собственное кафе… Надо будет как‑нибудь нарисовать для него форму. Интересно, что получится…
Впрочем, мечты мечтами, а сегодня до самого вечера придется ходить в застиранном и заношенном клетчатом безобразии.
– Думаешь, я не выгляжу идиоткой в этом прикиде? – с надеждой спросила я у Татьяны.
– А ты надеялась произвести впечатление интеллектуалки? – ушла от ответа подруга. – Смотри, вон начальство идет. У него сейчас спросишь.
Высокая стройная девушка в белой рубашке и с собранными в пучок светлыми волосами смерила нас оценивающим взглядом.
– Уже переоделись? Молодцы. Я Катя, ваш менеджер, старший смены.
– Ульяна.
– Татьяна.
– Очень приятно! Сразу скажу, что мы все тут обращаемся друг к другу на «ты». И для начала вот что. Ты, Таня, убери, пожалуйста, это кольцо. А ты, Ульяна, заплети косу, сними сережки, браслеты, смой косметику… а то ощущение, что ты не на работе, а на дискотеке! И… покажи‑ка руки… о, господи! Ну, это никуда не годится! Жидкости для снятия лака у меня нет, а вот ножницы найдутся! Ну‑ка быстро ногти стричь!
– Что‑о‑о‑о?! Это еще зачем?!
Мало того что я стала прислугой! Теперь из меня хотят сделать еще и уродину! Сегодня все утро я выбирала бижутерию, делала макияж, чтобы произвести впечатление на посетителей. И что теперь? Буду бегать по залу замарашкой?!
– Это требование СЭС, – сказала Катя.
– Что?
– Кого?
– Санитарно‑эпидемиологической службы, которая следит за работой заведений общественного питания. Работникам ресторанов нельзя ходить с распущенными волосами, ювелирными украшениями и длинными накрашенными ногтями. Это негигиенично! В таком виде я не допущу вас до работы. Есть вопросы?
– Есть, – сказала я. – Можно мне зарплату взять сегодня?
– Что‑о‑о?
– Зарплату взять сегодня. Ну, заранее. Ведь я же отработаю!
Начальница посмотрела на меня, как на умалишенную, но, видимо, сдержалась:
– Зарплата у нас пятого и двадцатого. Пятого расчет за июнь, а в июне вы не работали. Двадцатого аванс, но в первый месяц он не выдается. Так что через месяц. Еще вопросы? Нет? Ну тогда – вот вам ножницы.
Что было делать? Мы поплелись обратно в раздевалку, где только что побывали и где лежали теперь наши сумки и «гражданская» одежда.
– Слушай, а может, уволимся? – предложила я, глядя, как Татьяна стягивает кольцо, и нехотя вытаскивая серьги из ушей.
– Нет уж, спасибо! Мало мы работ за эту неделю поменяли?! – Подруга фыркнула. – Ты как хочешь, а я остаюсь. Родители, знаешь ли, и так концы с концами сводят едва‑едва, а мне еще к сентябрю куртку новую надо и сапоги!.. Да и что тебя тут не устраивает, собственно?