Лора уселась на дно (вода доходила ей до подбородка) и через минуту пришла к выводу, что Тенгиз ведет себя необычно. А еще через минуту решила, что нашла причину этого.
Цепь обросших водорослями камней надежно закрывала вход в маленький залив даже сейчас, во время прилива. Тенгиз напрасно опасался акул. Зацепившись пальцами за край одного из камней, он позволил волнам мягко покачивать его тело над зеленым шевелящимся ковром. Казалось, не камень под ним, а огромный, покрытый шерстью зверь, зарывшийся в белый песок угловатой головой. Шныряющие в воде крохотные разноцветные рыбки иногда задевали живот Тенгиза.
Лора тихо подплыла, устроилась рядом на камне, погладила друга по спине.
– Если ты ревнуешь меня к этому маленькому богу – зря!
Тенгиз удивился, но решил сыграть на ее ошибке.
– Я знаю твою слабость, – сказал он.
– Какую именно?
– Голос!
Девушка засмеялась.
– Так ты теперь называешь это слабостью? – проворковала она.
– Это колдовство, – серьезно сказал Тенгиз, садясь на шероховатую теплую вершину камня. – Его голос… Черт! Это не просто гипноз. Это настоящая магия! Не стоит смеяться, даже мне…
Лора прижала к губам Тенгиза мокрую ладошку.
– То – ты, а то – я, – сказала она снисходительно. – Витринные фрукты.
– Что ты имеешь в виду? – Тенгиз оттолкнул ее руку.
– Витринные фрукты. Ты никогда не пробовал пластмассовое яблоко? Очень красивое, очень спелое… Я как-то попробовала. Года в три. Потрясающее разочарование. До сих пор не могу забыть.
– Ты это – к чему?
– Голос твоего брата, его ведь можно считать твоим братом, верно?
Тенгиз кивнул.
– Его голос – вроде этих фруктов. Там ничего нет, за этим голосом. Пусто! Ты понимаешь?
– Не очень, – пробормотал Тенгиз, глядя, как перекатываются волны через серый зернистый гребень камня.
– Я боюсь, – честно призналась Лора. – Я должна быть ему благодарна. Честно, он ведь вытащил меня из жуткого дерьма. А все равно я ему не верю. Он всю дорогу, пока мы шли сюда, твердил, что позаботится о нас. Позаботится! А я хочу, чтобы он обо мне заботился? – произнесла она агрессивно. – То, что я знаю об этих Древних… Нет уж! Лучше я сама о себе позабочусь. И о тебе заодно!
– Вот как? – Тенгиз оживился. – И что же ты знаешь о Древних?
– Отвези меня к берегу – тогда расскажу!
– Поехали, – сказал Тенгиз, соскальзывая в воду.
Лора положила руки на его плечи, вытянулась, чтобы не мешать грести.
Когда они были на полпути к берегу, Лора соскользнула со спины друга. Ее длинные волосы плыли по поверхности, как диковинные водоросли.
Песок был горячим даже в тени. Лора легла на спину, похлопала себя по загорелому животу:
– Устраивайся!
Тенгиз лег под прямым углом к ней, головой – в мягкой впадине живота девушки. Лора подложила ладонь под затылок, посмотрела на зеленую листву наверху.
– Начнем, пожалуй, с самого начала, – произнесла она. – Я шла по набережной…
* * *
Потрепанный военный джип остановился у края дороги в шести милях от города. Вокруг была пустыня, раскаленная полуденным солнцем. Обливаясь потом, двое солдат выволокли из джипа большой черный пластиковый мешок. Волоком оттащив его шагов на двадцать от автострады, они бросили мешок, сели в машину и уехали. Минут через пять сверху, из маревно дрожащего неба, упал гриф. Переваливаясь, он обошел мешок, потом, неловко ударив крыльями, вскочил на него и разорвал толстую пленку ударом кривого клюва. Сверху упал его сородич и, уже не мешкая, присоединился к первому. Затем – третий, четвертый… Через три минуты мешок и его содержимое скрылись под шевелящимся и орущим покровом хлопающих крыльев и распространяющих зловоние тел. Содержимым мешка было то, что осталось от Куто Буруме, бывшего чиновника Земельного департамента.
А за час до того, как от Куто Буруме остался только десяток-другой обглоданных костей, с аэродрома столицы по личному приказу президента поднялись в воздух два сверхзвуковых истребителя-бомбардировщика «Мираж» и взяли курс на остров, значащийся в лоции как «Козий Танец».
– Ну извини, – сказал Жилов. – Я ничего такого не видел, и я не колдун. Я в этих материях не разбираюсь. Мне бы чего попроще. Какой-нибудь президентский дворец взорвать, к примеру. Короче, если у тебя есть план, то я готов его выслушать.
– Плана нет, – сказал масаи. – Есть мысли.
– Излагай, – разрешил Данила. – Но сначала объясни мне, простому вояке, в чем состоит вредоносность этих темпераментных козочек.
– Они пьют нашу жизнь, – лаконично ответил Таррарафе.
– То есть мы помрем раньше, чем запланировала матушка-природа?
– Намного раньше, – кивнул Таррарафе. – Сначала мы ослабеем, потом умрем. Возможно, наши тела станут их пищей.
– А ты случайно не знаешь, почему меня не слопали прошлой ночью?
– Не знаю.
– А я вот догадываюсь, – Жилов ухмыльнулся. – Это потому что я слишком жилистый!
– Ты шутишь, – укоризненно произнес африканец. – То была страшная ночь!
– Я бы не сказал, – Жилов хохотнул.
– Они пьют нашу жизнь, – повторил масаи. – Твою жизнь, Носорог! Если даже тебе нравится – всё равно. Это твоя жизнь.
– С этим можно что-то сделать?
– Да.
– Я слушаю тебя, – серьезно произнес Жилов.
– Я буду искать корень, – сообщил масаи. – Нужный корень. Ты подождешь меня здесь.
– Нет уж! – воспротивился Жилов. – Я пойду с тобой… на всякий случай.
– Да, друг мой.
Масаи нырнул в заросли, и Жилов последовал за ним. Таррарафе двигался, как гончая, ведомая «верхним» чутьем. Когда колючие кусты или переплетение лиан преграждали ему путь, африканец поворачивал, обходил препятствие и возвращался к прежнему направлению. Жилов, с трудом поспевающий за длинноногим масаи, не задавал вопросов. Если бы он мог помочь Таррарафе, тот сказал бы об этом. Тренированное тело Данилы Жилова покрылось потом, дыхание участилось. Должно быть, сказывалось напряжение последних дней и прошлая великолепная ночь.
Таррарафе резко остановился. Склон перед ним круто уходил вверх. Масаи втянул воздух широкими ноздрями, оглянулся на Жилова – и бегом, помогая себе руками, стал подниматься. Очень скоро они оказались на макушке холма, среди древовидных папоротников и стройных высоких пальм, чьи вершины были увенчаны султанами длинных листьев. Противоположный склон полого спускался к западному берегу острова.