– В обед, говорите? – насторожилась я. Судя по трупному окоченению, убит старик был ориентировочно в это время. – А как мужчина покидал квартиру, вы не видели?
– Пашка всегда своих гостей провожает. Мне слышно все, коридоры рядом. А в этот раз просто дверь хлопнула, я бегом к глазку, но увидеть успела только шрам на щеке да джинсы. Даже цвет волос не рассмотрела.
– А какой был шрам?
– Большой, сантиметра три-четыре. И яркий, может, от ожога или от пореза, но свежий совсем. Я еще подумала: так неудачно, почти на всю щеку. Вот, а Паша в тот вечер так и не зашел, я ждала, а потом уснула. На следующий день мы его и нашли с вами. Женечка, вы меня простите, это я, глупая, сболтнула полицейским, что вы детектив. У меня от горя в голове помутилось, и доктор со «Скорой» какой-то укол сделала, чего говорила, прям все подряд.
– А про мужчину со шрамом говорили?
– Не помню, – задумалась соседка, – сказала, что приходил кто-то накануне, но они отмахнулись и больше не расспрашивали. Это теперь, после разговора с вами, я поняла, что, хоть и мельком, видела молодого человека.
Я попрощалась с Клавдией Антоновной, предупредив ее, чтобы соблюдала осторожность, чужим не открывала. И про человека в джинсовом костюме никому не рассказывала. По опыту знаю, что полицейские дело закроют, раз собрались. А если до убийцы – а это, по-видимому, он – дойдет, что соседка видела его лицо, женщина – не жилец на этом свете. Уж больно легко парень пускает в ход острые предметы. Ну за что было убивать старика? Просто потому, что он начал копаться в той давней истории?
* * *
В гостиницу я добралась без приключений. Этот отель Генка выбрал из-за удобного расположения и простоты поселения. Войдя в наш номер, я застала Олю и Генку за горячим обсуждением истории, связанной с брошкой.
– Ты пойми, – вещал приятель, – твой предок был купец, историю знаешь со слов бабушки, значит, тут может быть масса вариантов и версий.
– Интересно, каких это?
– Ну, например. Дмитрий, сын купеческий, что числится без вести пропавшим в Гражданскую, мог не умереть. Выжил, женился, сменил фамилию и потерялся для всех. Вот теперь его детки или, вернее, внуки претендуют на наследство предков и беспокоят тебя.
– У них должен быть свой ключ, так бабуля говорила, зачем нашу семью преследовать?
– Потеряли или в голодные годы сменяли на хлеб-масло. Но выйти на них при наших раскладах невозможно. И Женькин хакер ничего не найдет, раз ты даже фамилии купца не знаешь.
– А еще может быть, – начала я, устало входя в комнату и падая в кресло, – что была у предка-купца любовница. Он ее от жены скрывал, разумеется, значит, и бабуля твоя знать ничего не знала. У любовницы родились дети, в революцию они не погибли, у них уже есть внуки, и все это время лелеют родственнички мечту добраться до денежек предка. И вполне возможно, что люди они не бедные, раз имеют возможность организовать и оплатить эту катавасию со слежкой и агентами.
– Да ну вас! Все шутки шутите!
– Нет, просто тебе нужно осознать многогранность возможных вариантов. А мы можем до конца так и не выяснить, как же события развивались на самом деле.
– Значит, мы на этих предполагаемых родственников не сможем выйти?
– За агентами кто-то стоит. Но вряд ли это организация. Скорее всего, человек, который знает тайну твоей семьи и располагает ресурсами организации в силу, например, своего служебного положения. Мы его просчитаем!
– Женька, почему ты так думаешь?
– Помнишь, что сказал Морозов про брошку? «Похожа на вещицу из дореволюционной коллекции богатого купца». Как только он стал это уточнять, был убит, значит, был прав.
– А ты вообще как, подруга? Как визит к тетке прошел? – уточнил приятель.
– Плодотворно. Вспомнила соседка про визит к Морозову человека одного… Вот скажите мне, – прервала я сама себя, – можно трудиться топтуном, если шрам у тебя в поллица?
– Нет.
– Да.
Сказали синхронно друзья.
– Скорее с Генкой соглашусь, – выдержала я паузу. – Очень даже можно, если шрам накладной. Удобно решен вопрос маскировки: свидетели в случае чего помнят только шрам. А как только агент со шрамом примелькался, он удаляет грим. И на него уже никто не обращает внимания. Кстати, возле нашего нового пристанища как раз пасется подобный субъект. И еще парочка обычных, неприметных товарищей.
– Женя, мы знаем. Утром, когда ты двоих увела, мы выехали из номера, и еще двое следом увязались. Надолго уйти от них не получалось. Тогда Генка придумал забросить вещи на квартиру приятеля, здесь снять номер, для отвода глаз. Дождаться тебя и отрываться по одному. Потом встретимся на квартире.
– Хороший план. А что за приятель?
– Давно дружим, со времени операции в одной африканской стране. Серега сейчас в отъезде, но запасные ключи от его берлоги у меня есть. И друг не стал бы возражать. Квартира на Вознесенском проспекте, недалеко от Исаакиевской площади. Отсюда, из гостиницы, уходить можно в разные стороны. Хотите, можно встретиться у канала Грибоедова?
– Нет, это может быть неудобно, ведь возвращаться будем в разное время. Лучше на квартире. Говори адрес.
* * *
Оля уходила первой. Мы с Генкой переждали немного, приятель аккуратно посматривал в окно.
– Ушла, – доложил он.
– Гена, ты следом идешь, если я задержусь, не переживайте. Созвонюсь с наследником Морозова. Коллеги дело закрывают, попробую убедить парня, что расследование нужно продолжать.
– Хорошо. Женя, ты там осторожней.
– Ладно.
Генка ушел. Я неторопливо приняла душ, придала своей внешности обычный вид. Надела более удобную обувь.
На мою долю достались сразу два агента. То ли они заподозрили подвох, то ли вообще пропустили мое появление в гостинице, а сейчас растерялись. Вообще складывалось впечатление, что эти агенты были гораздо хуже подготовлены, чем те, что погибли в поезде Тарасов – Санкт-Петербург. Они шли за мной всего пару кварталов и уже допустили несколько промахов. Я не торопилась. Звонила по телефону племяннику Морозова. Заходила в торговый центр, бродила между прилавками с сувенирами на набережной. В общем, пришлось ребятишкам побегать. Потом, когда, по моему мнению, они достаточно утомились, зашла в небольшое кафе-погребок. Не теряя времени, рванула к служебной двери. Она по чьей-то беспечности оказалась открытой. Быстро лавируя между коробок и ящиков с овощами, нашла в темном коридорчике выход, закрытый изнутри на засов. Через секунду я уже оказалась в маленьком дворе-колодце, которых так много в Питере. Быстро пересекла дворик, вышла через арку. Ступила на проезжую часть, остановила первую попавшуюся маршрутку. Для надежности через время пересела еще на одну, проверяясь. И с чистой совестью отправилась на квартиру Генкиного приятеля.