— Быстро же они нас раскусили.
Руки опера с силой потянули верёвку на себя.
* * *
Урманский остановился перед шкафом и неожиданно с силой ударил по нему кулаком:
— Не могу так больше! Не могу! — профессор ещё раз атаковал ни в чём неповинную мебель. — Сидеть в четырёх стенах… Ждать… Невыносимо!
— Перестаньте! — прикрикнул на Александра Васильевича Кононов. — Скоро вернётся подполковник и всё образуется.
— Вам хорошо говорить, — по-мальчишески, с обидой выкрикнул профессор. — Это не у вас издеваются над любимым человеком!
— А с чего вы решили, что над ней издеваются?
— А то нет? Просто спрятали. — Александр Васильевич так сжал кулак, что кожа, обтягивающая костяшки пальцев, побелела. — Она ведь видела их лица! Поймите, она свидетель!..
— Свидетель чего? — осадил его инженер. — Правильно сказал Щетинин: её захватили только с целью шантажа. И не бандиты. А значит, опасность не грозит. Сейчас значительно хуже тем, кто на Гилюе. Вот им не позавидуешь.
Анатолий Тихонович развернул стул, указал профессору, чтобы тот сел.
— Помню, когда работали на плато в Гизе, произошла аналогичная ситуация. — Инженер достал металлический портсигар, со щелчком раскрыл его, вынул сигарету. — Мы практически прошли по периметру всю пирамиду. Но, как только добрались до колонны, лежит там такое произведение рукотворного творчества, нас погнали. Арестовали. Хотели вообще из страны турнуть. Но не получилось. Экспедиция-то была международной. Все договора подписаны. Побоялись скандала. К чему веду. Мы, естественно, снова вернулись в Гизу. Едва приступили к дальнейшим исследованиям той колонны, как у нас пропадает один человечек. Ясное дело, паника. Поиски. Дня три оформление документов в полиции. Разбирательство. Следствие. К тому времени все сроки, отведённые нам, вышли. Пришлось покинуть страну. А тот паренёк прибыл в Москву через два дня после нас. Как выяснилось, его перехватили, когда он шёл в палатку руководителя группы, сообщить о находке. Связали. Вынесли за территорию лагеря. Спрятали в одном из домов. Кормили, поили. Причём очень даже хорошо. Дождались, когда уедем, и отправили домой, вслед за нами.
— То есть, — спросил немного успокоившийся Урманский, — власти Египта хотели, чтобы вы покинули их территорию?
— Точно! — инженер вытянул ноги, скрестив их. — И они своего добились. Думаю, в данном случае мы столкнулись с аналогичной ситуацией.
— А что нашёл тот молодой человек? — заинтересованно спросил учитель, оторвавшись от экрана телевизора, по которому транслировался очередной бесконечный телесериал.
— Громадный такой булыжник, тонн в десять весом. — Кононов повернулся в сторону молодого человека. — И с круглой дырочкой посредине.
— Подумаешь, камень с дыркой, — пожал плечами учитель. — И что в нём интересного?
— Всё! — с отеческой улыбкой отозвался Анатолий Тихонович. — А особенно то, что дырка была в камне просверлена. У него был с собой телевизионный зонд. Решил опробовать его, сунул в ту дырку… В камне чётко виднелись следы нарезки от сверла. Вот так-то. Только всё это уже одни слова. Видео и фото в камере у него стёрли. А во второй раз в Египет нас не пустили. Как, смахивает на нашу ситуацию?
* * *
— Декан вылетел в Зею!
— Один?
— Один. Изолировать?
— И немедленно!
* * *
Сашка выполз на берег, скинул с себя старика. Упал на колени. Донченко кинулся к ним:
— В лес! — шёпотом закричал опер. — Быстро!
Сашка, еле волоча ноги, медленно, хотя ему в тот момент казалось, что достаточно быстро, привстал и на полусогнутых ногах рванул к растущему вблизи берега кустарнику. Тело с трудом слушалось. Ноги заплетались. Голова шла кругом. Тяжёлая мокрая одежда и рюкзак давили вниз, увеличивая притяжение земли. Хорошо, Савицкий кинулся к майору и подставил своё костлявое плечо. Идти стало немного легче.
А Лёха тем временем прислушиваясь к уже отчётливо слышному стуку знакомого лодочного движка, первым делом перерезал привязанный к дереву конец, после чего принялся быстро извлекать верёвку из воды, одновременно отбегая к заросшей кустарником полосе.
Со стороны лагеря донеслись крики, будто мужика кипятком ошпарили. «Отвлекают, — догадался капитан, — молодцы. Теперь нам бы не подкачать».
Секунд через тридцать из-за поворота вновь вывернула уже знакомая резиновая плоскодонка. Только теперь в ней сидело не два, а четыре бойца. Лёха инстинктивно вжался в землю. Посмотрел в бок: майор со стариком тоже лежали, не шевелясь. Только из Сашкиного рта вырывалось с трудом сдерживаемое хриплое дыхание. Он ещё никак не мог перевести дух.
— Тихо! — одними губами произнёс Донченко. — Услышат.
Сашка глазами показал, что понял, и с силой прижал ко рту кулак.
Крики со стороны лагеря прекратились. Спектакль закончился.
Лодка, уткнувшись носом в гальку, причалила к противоположному берегу, метрах в десяти от того места, где недавно находились беглецы.
— Здесь, — сквозь шум реки донёсся до опера знакомый голос бывшего однополчанина. — Чую, здесь.
Донченко, прячась за листвой, слегка приподнял голову. Теперь была видна вся картина.
На берег сошли двое. Леший, он же ефрейтор Кузьменко. «Тёзка, — отметил опер. — Впрочем, ефрейтором был тогда. Сейчас наверняка поднялся, закабанел». И второй, крепкий мужичок. Более опасный, чем Леший. «Вон, как упруго шагает. Ноги тренированные. Такой полсотни км в день отмахает и не запыхается».
Парочка скрылась в пролеске. Сашка, уже более успокоенный, придвинулся к Алексею:
— Каков процент, что нас найдут?
— Вероятность есть, — так же тихим шёпотом отозвался опер. — Будь я на их месте, первым бы делом связался с теми, — капитан кивнул головой в сторону лагеря, — чтобы они взяли под контроль близлежащую местность. А сам бы отправился к первому повороту и от него начал прочёсывать местность. Если так поступят, до вечера им бестолковой работы хватит. А ночью искать не будут.
— А мы? Что делать нам? Не лежать же здесь?
— Чем тебе плохо? Сохни. Солнце греет. — Донченко осмотрелся. — Хотя, конечно, желательно спрятаться получше. Нужно найти овраг. Маскировочная сетка у меня есть. До ночи продержимся. Только пусть, — он кивнул в сторону реки, — эти сначала свалят.
* * *
Ватикан будет изучать иные формы разума во Вселенной.
«Вопросы происхождения жизни и есть ли жизнь где-то еще во вселенной, вполне уместны и заслуживают серьезного обсуждения», — заявил изданию «Reuters» директор Обсерватории Ватикана, астроном-иезуит Хосе Габриэль Фюнес.
Он рассказал о результатах пятидневной конференции, которая собрала в Ватикане астрономов, физиков, биологов и экспертов из других областей естествознания. По словам Фюнеса, возможность существования внеземной жизни поднимает «множество философских и теологических вопросов». Главной темой конференции было то, как существующие дисциплины могут приблизить человечество к открытию жизни за пределами Земли. На встречу приехали тридцать ученых, в том числе некатоликов из США, Франции, Британии, Швейцарии, Италии и Чили.