С Андреем Федотовым Катерина сошлась за полгода до описываемых событий по тем же причинам, что и два года назад с Петром Жилиным — развлечения ради. Нравилось Кате делать ближним разнообразные бяки, а высшим шиком она еще с юности полагала наставление рогов подружкам. Мол, вы все умные, дурой меня считаете, но я верчу вашими мужиками, как хочу. Вот поэтому она последовательно соблазнила обоих друзей мужа, но с разными результатами.
Если Петр связью откровенно тяготился, но, попав в «медовую ловушку», подобно мухе, угодившей в паутину, выбраться из нее самостоятельно не мог, то с Андреем вышло иначе. Ему, оказывается, всегда нравились женщины покорные и недалекие, а его жена Зина, хотя и сосредоточилась целиком на доме, забитой дурочкой отнюдь не была. На первом месте у нее стояли дети, но она не смотрела в рот мужу и не находила нужным ежеминутно восхищаться любой изреченной им банальностью. В этом смысле Катя оказалась для Андрея находкой.
Но и Кате Андрей тоже подходил как нельзя лучше, ибо в постели был груб, а именно такой секс ей нравился больше всего. Леонид же, при всей своей инфантильности, все же был хорошо воспитан, вырос интеллигентным человеком и не мог удовлетворить жену, которая жаждала не нежных поглаживаний и ласкового сюсюканья, а животной, грубой силы. Рассказать о своих чаяниях мужу она, естественно, не могла, а потому находила удовлетворение на стороне.
Но если раньше Катерина просто развлекалась, получая от своих игрищ не только моральное, но и плотское удовольствие, то теперь, после смерти мужа, ситуация изменилась кардинально: рядом больше не было мужчины, готового ее содержать, а насчет того, что одной ей придется туго, Катя не заблуждалась. Нам свойственно порой демонизировать своих обидчиков. Так, в описании Аллы Константиновны, Катерина выглядела чуть ли не Сатаной в юбке. На самом деле она не обладала ни особым умом, ни, тем более, образованностью, только практической сметкой и природной склонностью к интригам. Но ей достало ума понять, что в компьютерах и вообще в бизнесе она не разбирается и уже не разберется. А значит, сможет занять в фирме лишь номинальное положение, подобное положению мужа, с той только разницей, что Леонид, даже не вникая особо в работу, за много лет что-то узнал, в чем-то разобрался настолько, что мог контролировать ситуацию, особенно при дележе прибыли. Катя отдавала себе отчет, что она на это не способна, следовательно, оставшиеся компаньоны вполне могут ее обделить. Более того, она не сомневалась ни секунды, что именно так они и поступят. Теперь Андрей Федотов в качестве любовника превращался из развлечения в нужную, я бы даже сказал, необходимую вещь — Катин персональный страховой полис.
Мадам тем временем начала постепенно приходить в себя. Возбуждение улеглось, она вдруг замолкла на полуслове и некоторое время сидела молча, искоса поглядывая на меня и кусая губы. Видимо, досадовала, что наговорила лишнего постороннему человеку, и теперь решала, как себя дальше держать: то ли снова маску дуры напяливать, то ли оставить все как есть? Еще пару минут Катерина разглядывала меня злыми прищуренными глазами, причем уже не искоса, а в упор и вдруг резко спросила:
— А на кого ты, голубь, работаешь?
— Ну, какая вам разница?
— Не хочешь, не говори, я и так знаю, для немки Эльки стараешься. Вот же ловкач, воспользовался, значит. Увидел, что девушка не в себе, уши развесил, да еще и вопросики подбрасывал. Ха-арош гусь!
— Вам ли меня упрекать? Вы людей используете, почему мне нельзя?
— Понял, значит, что я не такая дура, какой кажусь?
— Сложно было не понять.
— Сметливый, да и Алка, поди, напела. Она давно на меня зуб вострит за то, что с ее мужиком развлеклась. И поделом ей, умной да деловой, не будет впредь хлебалом мух ловить. Подготовила она тебя хорошо, что есть, то есть, только рано, голубь, радуешься, тебе с моих откровений ноль прибытка. Ты ж частник, да и протокола не вел. Если и писанул мою болтовню, так в суде твоя запись не доказательство, точно знаю. А у следака я ни говорить ничего такого, ни подписывать не собираюсь.
— Мне протоколы ни к чему, я не следователь, как вы точно заметили. Мне достаточно того, что вы, я в этом теперь почти уверен, мужа не убивали, а стало быть, мне уже не слишком интересны.
— Значит, больше меня не подозреваешь? Ух, ты, как же мне свезло! Вот спасибо, благодетель. Небось ждешь, что ножки тебе целовать кинусь? Не дождешься! И Эльку твою посажу, она Леню убила, больше некому.
— Это еще нужно доказать.
— Докажем, не боись. Таких песен следаку напою, что мигом Эльку закроет, и квартира снова моя. Как и должно было быть! А хочет золовушка в свою неметчину вернуться, пусть от наследства отказывается. Срок ей до субботы, так и передай, дольше ни дня ждать не стану.
Не попрощавшись, Катя выскочила из машины, со всей дури хлопнув на прощанье дверью. А ведь пойдет, думал я, выруливая на трассу, с нее станется. И какую бы чушь под протокол ни несла, даже за клевету не привлечешь. Снова включит дуру, и ни у одного судьи рука не поднимется ее осудить. Вспомнив, что забыл SMS профессору отправить, остановился, отстукал сообщение и неспешно покатил в сторону агентства.
Мобильник заерзал в кармане минут через пять. Иван Макарович сообщил, что уже выходит. Я находился к «Интеллекту» ближе, да и задание свое завершил раньше, поэтому ждать пришлось около получаса. Чтобы не терять времени даром, я принялся прокручивать в голове детали недавней встречи с госпожой Штерн, дабы изложить их сжато и точно, и так увлекся, что приезд профессора прозевал.
Выглядел профессор довольным. Не светился от счастья, как бывало, когда он, заканчивая расследование, уже в малейших деталях представлял, как и кем было совершено преступление, но радовался явно. Значит, что-то важное узнал. Совещание началось с моего доклада. Насколько мог подробно, я рассказал о нашей встрече с Катериной Штерн. Иван Макарович заинтересованно слушал.
— Вы правы, друг мой, — заметил он, когда я умолк, — в ее состоянии, как вы его описали, стресс сыграл роль психологической «сыворотки правды», так что я с вашим выводом согласен: по всей видимости, госпожу Штерн из числа подозреваемых придется исключить. Какой бы мерзкой бабой она ни была по жизни, она не убийца. Ну, а теперь мой черед вас порадовать.
Аркадий Александрович произвел на меня приятное впечатление. Серьезный, умный, вдумчивый. Не частит, говорит ровно, размеренно. Это на первый взгляд. А присмотревшись, я обратил внимание на мелкие детали, кои человеку, не имеющему подготовки в области психологии, заметить трудно. Вот, скажем, Эльза. Она цинична, лепит, что думает, не заботясь, нравится это кому или нет. Аркадий вроде тоже высказывается прямо, откровенно, только каждое слово через паузу. Крохотную, но мне заметную. А значит, он обдумывает не только фразы, но и отдельные слова, прокручивает их в голове, прежде чем произнести. Следовательно, имеем дело с человеком скрытным, пытающимся выглядеть открытым.
Впрочем, в течение всей беседы он излучал благожелательность и всем видом демонстрировал готовность помочь. Однако чем дольше мы разговаривали, тем больше крепло во мне ощущение, что открытость и прямота Аркадия — лишь маска, подобно тому, как нарочитые тупость и ограниченность — маска Катерины. И что интересно, хотя маски они себе выбрали разные, но одинаково эффективные.