– Куда-то спешите? – Ира с треском захлопнула папку и обернулась. Позади нее сидел тот самый парень, что принес стул. Как он там оказался – непонятно. – Я это к тому только, – он приподнял бровь, – что сейчас состоится маленький фуршет. Как я понимаю, виновнику сегодняшнего действа было бы приятно, если б вы остались. О себе я уж и не говорю.

– А вы с ним знакомы? – Ира искоса поглядела на молодого человека.

В первый момент от смущения она почти не рассмотрела его, но чем больше девушка вглядывалась в незнакомца, тем более симпатичным он ей казался. Высокий, худощавый, с темными волосами и карими глазами.

– Я знаком с ним с самого рождения. Разумеется, с моего рождения. – Парень улыбнулся и вдруг стал похож на «могиканина». – Константин Юрьевич мой горячо любимый дед. Кстати, позвольте представиться… Артем.

– Ира. – Она снова смутилась. – Я здесь случайно…

– Да, – кивнул Артем. – Я вас видел там, под аркой. Вы, кажется, писали. Очень красиво все это выглядело. Уголок старой Москвы, ненастье, и девушка рисует. Идеальная завязка для романа. Будь у меня, как у деда, способности к литературе, я бы обязательно взялся за книгу с таким вот началом. Но, увы! По натуре я не творец прекрасного, а лишь его ценитель. – Глаза Артема подернулись легкой поволокой. – Впрочем, оставим лирику. Благоволите подождать немного, и я принесу чаю.

Последние слова он произнес уже на ходу, так что Ира даже не успела отказаться. Больше всего ей сейчас хотелось потихоньку удрать из магазинчика. И зал, и публика в нем, а главное, дед с внуком представлялись ей пугающе необыкновенными. Никто из Ириных знакомых так себя не вел, так не разговаривал. Однако попросту взять и смыться теперь уже выходило неловко. Ее приветливо встретили, были так внимательны. Наконец, когда Ира совсем решилась удрать, вернулся Артем с двумя чашками чаю и тарелкой пирожных.

– Вот и я. Позвольте представить: самый лучший, самый крепкий чай. Они там за границей ни в Европе, ни в Америке, ни в Австралии чаю заварить не умеют. В нашем семействе чай – своего рода ритуал. Им только дед занимается, никому не доверяет. Он ведь один черный признает, без молока и разных добавок. – Артем отхлебнул. – Фруктовые и травяные сорта фальшивым сбитнем именует.

Ира решила, что, уж коли влипла, нужно вести себя по возможности светски и спокойно.

– Давно в России? – Она сделала глоток.

– Первый раз я оказался здесь в шестнадцать лет и с той поры навещаю Москву каждый год.

Наконец Ира поняла, что необычного было в речи Артема. Он изъяснялся очень литературно и немного странно выговаривал слова. Кажется, ей это понравилось.

– Здорово вы по-русски говорите, совсем без акцента.

– Тут целиком заслуга моей мамы и деда. Меня отдали в русскую школу да и сами немало занимались со мной.

– Тема, ты не представишь меня? – Перед ними вырос дед Артема.

– С удовольствием. Вот, Ира, прошу любить и жаловать. Мой дед Константин Юрьевич. – Старик слегка поклонился. – А это, дедушка, моя новая знакомая Ирина. Она художник.

– Очень приятно. – Константин Юрьевич дружелюбно улыбнулся, но руку не протянул. – Мою матушку, царствие ей небесное, тоже звали Ириной. Она жила здесь, в Зачатьевском. После гимназии училась на высших архитектурных курсах для женщин.

3

Уже ложась спать, Ира сама себя спрашивала: как это она, именно она, настолько расхрабрилась, что приняла приглашение Артема и очутилась сначала в такси, а потом и в квартире совершенно незнакомых людей. Эмигрантский дом удивил ее настолько, что она и думать забыла об опрометчивости своего поступка.

Прямо напротив входа Ира увидела полочку с иконами, а под ними зажженную лампадку, на стенах пожелтевшие фотографии гимназистов и гимназисток, офицеров и купцов. Огромные связки книг на полу и почти никакой мебели. Зато аж два ноутбука, принтер, сканер и роскошная цифровуха.

– Полгода назад, – ответил Артем на ее удивленный взгляд, – дед решил перебраться в Россию. Продал бизнес в Австралии, купил здесь квартиру и поменял место жительства.

– Да, – кивнул Константин Юрьевич, – хочется умереть на родине. К тому же, здесь остались кое-какие дела. У меня ведь было два брата старших. Иван. – Он подвел Иру к большому снимку: молодой человек в очках и с бородкой читал лекцию студентам. – Пошел в Добровольческую армию и сгинул. А Дмитрий, – Константин Юрьевич указал на фото врача, оперирующего больного, – из-за тифа не сумел уехать. До тридцать первого года мы имели от него некоторые вести. – Он вздохнул. – Потом и Дмитрий исчез. Мать перед смертью просила отыскать если не самих братьев, то хоть их могилы. Так-то вот. Нынешнее правительство России любезно позволило мне работать в архивах, но пока, к сожалению, никаких следов я не нашел.

Ира опешила. Разумеется, она знала, что после революции семнадцатого года случилась Гражданская война. И раз так, то были люди, воевавшие с одной и с другой стороны. Кто-то погиб, кто-то уехал за границу. Но в ее представлении это были времена стародавние, почти сказочные. А тут нате вам, пожалуйста! Человек, для которого все эти древности не из учебника, не кадр из черно-белой хроники, а часть жизни.

Потом они втроем пили необыкновенно вкусный чай и беседовали. Ира немного освоилась и незаметно для себя рассказала о своей семье, о школе, о планах на будущее. С самого начала ее почему-то не покидало странное ощущение, будто она сдает экзамен, а сдаст или нет – неизвестно.

Чем дальше, тем сильнее она чувствовала себя Алисой в Стране чудес. Все, что она видела и слышала, казалось необычайным и новым. Первый раз в жизни девушка столкнулась с людьми, взгляды и представления которых были абсолютно не похожи на ее. По их словам выходило, будто жизнь в России за последние сто лет очень ухудшилась, а уж от Москвы вообще рожки да ножки остались. На языке у нее уже давно вертелся вопрос, и наконец она решилась его задать.

– А вот интересно, чем Россия, Москва старая отличается от новой? Ну там, конечно, электричество, водопровод, реклама…

– И то, и другое, и третье… – Артем подарил ей мягкий, почти бархатный взгляд, и девушка вновь смутилась. – Все это было, – продолжил он как ни в чем не бывало. – И немало другого было в Москве, причем уже к началу двадцатого века.

– Да не в том дело. – Константин Юрьевич невесело усмехнулся. – Если угодно, мы вместе попробуем определить разницу.

Ирины глаза блеснули – становилось все интереснее.

– Так вот, Ирочка. – Константин Юрьевич легонько хлопнул по столу морщинистой рукой. – Вы позволите так вас называть? – Девушка кивнула, и он продолжал: – Вы ведь знаете, что такое нищие? Видели их?

– Конечно. Я считаю, все они пьяницы и бездельники.

– Так-так… – Он еще раз стукнул ладонью по столу. – Таким образом, вы им ничего не даете. Верно?

– Конечно! Для них же лучше делом заняться.