– Значит, вы не подаете милостыню. – Константин Юрьевич улыбнулся. – Заботитесь об их нравственности?
Эта мысль Ире в голову не приходила, но именно так все и было.
– Да! – Ира энергично кивнула.
– Вот здесь и кроется разница. – «Могиканин» особенно подчеркнул последнее слово. – Постарайтесь меня понять. В прежние времена человек, подавая милостыню, думал прежде всего о себе, о своей душе. Он хотел сам стать нравственнее, а теперь люди пытаются сделать нравственнее других. Понимаете?
– По-моему, – протянула Ира, – это правильно: больше думать о других. А знаете, я несколько раз давала им деньги. – Она помедлила. – Ну тем, которые вроде правда бедные.
– Значит, вы, Ирочка, имеете право решать, кто из этих людей действительно несчастен, а кто нет? Можете не отвечать, но подумайте, есть ли хоть у кого-то такое право.
– Так я же вижу. – Девушка искренне недоумевала. – Да у них же все на лицах написано.
– Вы настолько хорошая физиономистка или просто уверены, что все и обо всех точно знаете?
– Ну, такого про себя никто сказать не может. – Ира немного опешила.
– Но мы можем предположить. – «Могиканин» не унимался. – Допустим, есть некто, кому все и обо всех известно. Тайное и явное, дела и помыслы.
– Вот мы и добрались до идеи Бога, – вмешался Артем. – Дед, хватит! Остановись, на сегодня достаточно! Между прочим. – Он поморщился. – Ты сам ежедневно покупаешь мешок пирогов и отдаешь его бродягам у ближайшей станции метро. Для чего им пироги? – Он брезгливо покривился. – Им ведь зелена вина подать надобно.
Константин Юрьевич не ответил, и Ира молчала. Все только что услышанное показалось ей таким простым и таким ясным… Но сам-то он с этим не согласен, да еще пироги какие-то. Девушке ужасно захотелось, чтобы вот прямо сейчас здесь оказался Кахобер Иванович – учитель истории и лучший в мире классный руководитель. Они с Константином Юрьевичем и Артемом, может, и не договорились бы, зато наверняка поняли бы друг друга. На время разговор сам собой прекратился, видимо и дед и внук сказали все, что хотели, и Ира почувствовала облегчение.
Потом незаметно всплыла история семьи Константина Юрьевича. Дед и внук, с удовольствием смакуя мелочи, знакомили гостью с историей своего рода, причем умудрились добраться аж до Ивана Грозного. И выходило, будто Смолянины – предки Темы и «могиканина» – умудрились везде и всюду поучаствовать. Ира тогда с грустью подумала, что не знает даже имен собственных прабабушек и прадедушек.
Вскоре Константин Юрьевич поднялся:
– Прошу извинить, хочется немного поработать. В мои годы времени остается слишком мало.
Он удалился в другую комнату, и Ира с Артемом остались вдвоем. Незаметно разговор перешел на Темины дела. Оказалось, он политолог, учится в университете в Сиднее, занимается странами Восточной Европы и Россией. Сюда приехал за материалами для работы и помочь деду обустроиться.
За окнами смеркалось, когда Ира вспомнила, что родители уже волнуются. Ушла-то она с утра, да с тех пор и пропала.
– Мне пора. – Девушка поднялась. – Большое спасибо. Мне у вас очень понравилось. – Она хотела сказать: «Вы мне очень понравились», но не осмелилась.
– Я провожу, – полуутвердительно произнес Артем.
– Нет, не надо. Я доберусь. – Ира вдруг испугалась, что поспешила отказаться и этот замечательный парень не пойдет ее провожать.
– И речи быть не может. – Артем помотал головой. – В такой час юной особе возвращаться в одиночестве не благоразумно. Одну минуту. – Он стукнул в дверь деду. – Гостья нас покидает!
Константин Юрьевич вышел.
– Вот, возьмите. – В руках его была та самая книжка, которую он представлял на презентации. – Вас, наверное, удивило и даже возмутило многое из услышанного в нашем доме, но если вы это прочтете, то, может быть, сумеете меня лучше понять.
Ира еще никогда не получала книгу в подарок от самого автора. Она подумала, что и ей следует что-то подарить. Но с собой у нее был лишь этюдник с почти законченным пейзажем да папка с чистой бумагой. «Стоп! – Ее осенило. – Есть же портрет. Причем вроде бы приличный». По опыту Ира знала, что людям обычно нравится получать свои портреты. Она вынула рисунок и протянула Константину Юрьевичу.
– Это вам. Не очень хорошо вышло, но…
– Благодарю. Немного необычно. – Он подмигнул внуку. – Я тебя прекрасно понимаю, Темочка. – И снова посмотрел на Иру. – Еще раз спасибо. Буду рад видеть вас у себя. Не забывайте старика.
Ира немного опешила. Все нормальные люди при взгляде на портрет норовят порассуждать, похоже или нет, такие ли нос, лоб, глаза. А «могиканин» ничего подобного не сказал, да и Тема тоже. Девушка не поняла, понравился старику рисунок или нет, а спросить не решилась.
Наконец они вышли из дому, и Ира почти обрадовалась. Остатки ее смущения и неловкости развеялись за дорогу. Тема усердно развлекал ее рассказами о своих школьных и университетских проделках. Запомнила девушка немного, да это было и неважно, истории были отличные, одна смешнее другой. Потом, уже у подъезда, Ира дала ему свой номер телефона. Мало того, назавтра они уговорились встретиться. Тема столь комично просил показать Москву глупому заезжему антиподу, что девушка, разумеется, согласилась, лишь поинтересовавшись, что значит «антипод».
– Тот, кто живет на другой стороне земли, буквально: обращенный ногами против ног, – охотно объяснил Артем.
Ире стало смешно. Ей представился глобус и два стоящих на нем человечка. Пятки одного утыкались в северный полюс, пятки другого – в южный. В этот момент Артем взял Ирину руку и галантно поцеловал. Все!..
Ира совершенно не помнила, как попала домой. В голове у нее был полнейший сумбур. Артем… Высокий, черноглазый… Его умное и тонкое лицо стояло перед глазами. Его голос звучал в ушах мягко и ласково. Девушке хотелось немедленно начать читать книги по истории, учить иностранные языки, ходить в музеи и театры. И одновременно ее буквально распирало от желания сейчас же пуститься в пляс или запеть. Ирой владели и жгучий стыд за собственное невежество, и безудержная радость от полноты жизни. За ужином девушка несколько раз зачерпывала вилкой воздух над тарелкой, а когда отец попросил у дочери чайку, она задумчиво вылила заварку в сахарницу.
– Занятия искусством пагубно действуют на неокрепшие умы, – прокомментировал Григорий Ильич и выразительно посмотрел на маму.
– Верно, – согласилась та. – Помню, я в этом возрасте сочиняла поэму. Так что вы думаете? Прихожу раз с родителями в гости. Сели за стол. И тут меня посетило вдохновение. Пока взрослые беседовали, я все салфетки исчеркала.
Папа весело расхохотался, а Ира лишь посмотрела на Галину Сергеевну невидящими глазами. Родительский смех оборвался. А через минуту девушка механически встала из-за стола и молча удалилась в ванную.