Пока все трое шли по территории кремля, Алексей пытался вспомнить лицо дружинника. Только тогда все были в крови, в шлемах, да и вечерело уже. Нет, не припомнил. Но главное – дружинник его вспомнил.
Старший, который привел его, распорядился:
– Петр, возьми палку, проверь его, – и показал на Алексея.
Десятник кивнул. Судя по тому, что десятник подчинился, Алексей понял, что дружинник не рядовой, пожалуй – не ниже сотника.
Новики сразу бросили занятия – когда еще представится посмотреть учебный бой воинов? Образовался широкий круг.
Алексей отдал свою саблю, обмотанную поверх ножен тряпицей, новику и забрал у него его же палку – крепкую, отполированную множеством рук до блеска, и сделал пару взмахов, разминаясь.
Десятник стоял неподвижно, наблюдая за противником, оценивая его.
Алексей сделал десяток шагов к центру ристалища, а десятник пошел по периметру, вокруг. Потом вдруг сделал неожиданный бросок к Алексею, но тому удалось уклониться и отбить удар. Черт! Десятник уже в возрасте, а прыти – как у молодого. Такого напора и скорости Алексей не ожидал.
Теперь противники сходились медленно. Каждый понял, что противостоящий боец опытен и наскоком не одолеть, надо выискивать брешь в обороне.
Снова застучали палки, замелькали в руках. Ни один из противников не смог достать ударом тела, все выпады отражались.
Еще раз сошлись, и теперь уже выжидал Алексей. Палка в его руках так и летала – удар справа, удар слева, в живот, в голову… Но каждый удар был отбит.
После последнего выпада Алексей перебросил палку из правой руки в левую, нанес укол в грудь, но одновременно почувствовал и сам тычок. Десятник вскинул свою палку вверх, показывая тем самым, что бой окончен:
– Ничья! – и протянул Алексею руку для пожатия. – Петр.
– Алексей.
Петр повернулся к дружинникам, с которыми пришел Алексей:
– Не знаю, как он копьем владеет, но мечом отменно.
– Видели уже, спасибо.
Алексей забрал у новика свою саблю и вернул ему палку. Новик глядел на него восхищенно.
Дружинники о чем-то говорили.
Алексей подошел.
– Ну что же, ты нам подходишь. Надеюсь, и копьем владеешь, как мечом? Онуфрий, бери его в свою сотню.
– Как скажешь, воевода. – Алексей склонил голову. Это в Москве много лет спустя спину в поклонах гнули, Новгород же город свободный. – Благодарю за честь.
– Назовись.
– Алексей Терехов, бывший десятник.
– А ноне простым дружинником будешь. Ступай к Петру, он тебя определит.
Когда Алексей подошел к Петру, тот заулыбался:
– Взяли?
– Взяли, велели к тебе идти.
– Сейчас определим.
Петр провел его в воинскую избу:
– Вот твой топчан.
Потом подобрали одежду, шлем, щит, меч, копье, и Алексей стал выглядеть, как другие дружинники, почувствовал себя равным среди равных. А жить в воинской избе ему не привыкать.
– Голоден? – поинтересовался Петр.
– Как волк.
– Идем в поварню. До ужина далеко, но что-нибудь поесть найдут.
На кухне нашлась каша с убоиной, оставшаяся от обеда, и хлеб. Но Алексей и этому рад был, миску опростал вмиг.
Петр, видя, как Алексей работает ложкой, ухмыльнулся:
– Сегодня можешь отдыхать. А завтра с утра сотник определит, в какой десяток пойдешь. Лучше бы ко мне. Новиков в десятке – большая часть, и случись воевать, так ведь и не готовы еще толком. Если я сам с Онуфрием переговорю, ты как? Не против?
– Согласен.
Алексей успел выспаться, когда к вечеру в воинскую избу пришли дружинники. Кто из караулов, другие – с занятий. От некоторых конским потом изрядно пахло – в конюшне за лошадьми ухаживали.
Алексея встретили доброжелательно, окружили, стали интересоваться – откуда? Не земляк ли? Да где, под каким князем служил, где воевать пришлось?
Рязанцев, к облегчению Алексея, среди дружинников не оказалось. Зато когда он поведал, что вместе с Онуфрием против войска Батыева сражался, под стягом боярина Коловрата, воины уважительно зацокали языками.
В дружину Алексей влился быстро: дело воинское привычное, делить нечего. По утрам, после завтрака, нагружал себя поболее многих – бег, тяжести, подтягивание на импровизированной перекладине. Соорудил себе нечто вроде макивары: врыл в землю столб и обернул его несколькими слоями грубой рогожи – чтобы кожу в кровь не сбивать, и молотил по ней руками и ногами.
Дружинники, глядя, посмеивались, а один гридь, огромный собой, постояв рядом, хихикнул:
– Эка ты ногами коленца выделываешь – как плясун какой! В бою-то оно неудобно, руки должны из нужного места расти.
– Становись напротив! Ты работаешь руками, а я – только ногами.
– Ха, насмешил! В полную силу бить?
– Как можешь!
– А ежели зашибу?
– Значит, судьба такая.
В судьбу, удачу и все прочее верили свято.
Вокруг сразу же собрались дружинники. Дело доселе невиданное – драться ногами. Ну, бывало, били иногда в бою сапогом по краю щита противника или в колено – это когда уж совсем туго приходилось.
У каждого из противников сразу появились болельщики, но больше их было на стороне Григория – так звали противника Алексея. Григорий был высок, широк в плечах, мышцы под рубахой бугрились. И то сказать, до дружины молотобойцем у кузнеца был.
– Начинайте! – крикнул кто-то из толпы.
Григорий ринулся вперед, как бык на красную тряпку.
– Ща я тебя урою, в землю вгоню! – проревел он.
Ну да, перед схваткой надо напугать противника, чтобы коленки от страха тряслись. Но не на того напал. А уже кулак размером едва ли не с футбольный мяч на Алексея летит.
Алексей уклонился, и кулак просвистел в миллиметрах от головы.
Григорий по инерции подался всем телом вперед, и Алексей придал противнику ускорение, сильно пнув его в пятую точку. Не удержавшись на ногах, Григорий грохнулся об землю, подняв тучу пыли.
Окружение разразилось смехом, дружинники стали отпускать едкие шутки:
– Гриша, ты олуя перебрал или споткнулся?
– Да не, его ноги не держат, вишь, здоровый какой!
Григорий и в самом деле был самым крупным в дружине, стоял на правом фланге в шеренге. И копье ему было под стать, метров пяти длиной, и древко – как бревно.
Григорий вскочил, лицо его было красным от досады – немаленький ростом Алексей едва доходил ему до плеча.