— Подержи телефон, пожалуйста, — попросил Давид старшего брата. — Я достану то, что там лежит.
Зураб выполнил его просьбу. И Давид вытащил на свет три предмета: автоматический пистолет «стечкин», бумажник и большой ключ, похожий на гаражный.
— Откуда это здесь? — недоуменно спросил Зура.
— Как я понимаю, Гио припрятал. Знал, что ты сунешь свой нос в его вещи.
С этими словами он раскрыл бумажник. Отделение для денег было забито купюрами. Американские доллары, российские рубли, грузинские лари. Дато не стал пересчитывать деньги, но навскидку их хватило бы на месяц безбедной жизни в таком недорогом городе, как Тбилиси. Кроме них, в бумажнике обнаружились права на имя «Резико Колонадзе» с фотографией Гио и пара сим-карт. В кармашке для мелочи Дато нашел простреленную старинную монету.
— Резико Колонадзе? — прочел Зура на правах и почесал заросшую волосами шею. — Имя знакомое.
— Правда?
— Ну да. Спортсмен такой есть. Борец.
— Гио не хватило фантазии придумать себе другое имя? Взял, что называется, готовенькое!
Зура присел на корточки. Поднял ключ. Повертел его в руках.
— Какие двери он открывает, интересно?
— Явно большие.
— И что за ними?
— Танк, — усмехнулся Дато.
— Не удивлюсь, — в тон ему ответил Зура. — Ведь Гио всегда мечтал иметь его. Помнишь?
— Да. Бредил танками.
— Пистолеты его тоже привлекали.
Зураб взял «стечкин». Но не так, как это сделал бы, например, Давид, имевший дело с оружием. То есть за рукоятку. Зура поднял его с пола за дуло, взял двумя пальцами. Дато сказал бы, по-женски, если бы в современном мире некоторые представительницы слабого пола не умели обращаться с оружием.
— Это нормальная пушка? — спросил Зура.
— Надежная. Боевая.
— От нее пахнет, — наморщил нос брат.
Дато принюхался. На самом деле от дула пахло порохом. Значит, из пистолета недавно стреляли.
Балкон. Сигарета. Кофе со сливками. Шоколадный торт.
Ненадолго ее хватило! Суток не продержалась без никотина, жирного и сладкого. Для полноты картины ей только бокала коньяка не хватает. Но вино она уже сегодня пила. Так что, можно сказать, нарушила все запреты.
Город засыпал. А Маша не могла.
Стало прохладно. Она сходила за кофтой. Накинув ее, снова уселась на стул. Курить уже не хотелось. Есть тоже. А вот кофе она решила допить. Остывший, он стал еще вкуснее.
Затренькал телефон (тот, в котором осталась российская сим-карта). Маша проигнорировала звонок. Знала, это муж Роман, как он сам выражался, чухнулся. То есть до него дошло, что все реально кончено, вот и забеспокоился. Сначала, по всей видимости, думал, что Машина блажь скоро пройдет, она вернется к нему и они заживут как раньше. Она устраивала его в качестве супруги. Ему было с ней удобно. Вроде и при женщине, а как будто и свободный. И штампа в паспорте нет, и бюджетом распоряжайся по своему усмотрению. А в качестве бонуса — любовница, подружка Машина. Не жизнь — сказка.
Мобильный перестал издавать звуки. Наконец-то! Маша положила локти на балконные перила, опустила подбородок на руки и стала смотреть вниз. Проспект был хорошо освещен. И Маша видела прохожих. В основном это были парочки, возвращавшиеся из заведений домой. Время шло к полуночи, и многие кафе закрывались. Но ресторан в доме напротив, судя по вывеске, работает до двух. Маша видела через окна его зал. Много народу. И обстановка приятная: на столиках светильники, клетчатые скатерти и вазочки с цветами. Она вспомнила, что во времена ее детства в этом помещении был хозяйственный магазин. Она иногда забегала туда, чтобы купить проволоку. Ею они с Дато обматывали спицы Казбека, чтобы было красиво.
Сердце заныло… Дато!
Весь сегодняшний день она гнала мысли о нем. Но он даже ей присниться умудрился в те несколько минут, что она пребывала в объятиях Морфея, когда проводила Адаладзе. Она не помнила деталей. Только самого Дато. Если он ей снился раньше, то подростком, каким она его помнила, теперь же — взрослым мужчиной. Маша не могла не отметить, что годы его украсили. Дато выглядел великолепно. Зрелый красавец. О таком мечтает каждая. Наверняка у него куча женщин. А скорее девочек. Лет двадцати…
Ну, вот опять эти мысли о Дато! Прочь, прочь, надоеды.
Она опустила лоб на руки. Температуры вроде нет, но лицо пылает. Кто-то ее ругает? Или хвалит? Маша вечно это путала…
Когда она подняла голову и бросила взгляд вниз, глазам своим не поверила.
Ей кажется… Или это на самом деле он? Дато?
Стоит на тротуаре, задрав голову, и смотрит на нее.
— Доброй ночи, — проговорил он. Голос был тих, но Маша услышала.
— Доброй.
— Чего не спишь?
— Не хочется.
— Выходи, погуляем.
Маша, не колеблясь, согласилась.
— Подождешь пять минут? — спросила она.
— Не торопись, собирайся. — Он махнул рукой за спину. — Буду тебя в ресторане ждать. У бара.
Она кивнула и ушла с балкона.
Скинув халат, осталась в одних трусиках. Натянула джинсы, футболку. Набросила толстовку на плечи. Оделась по-спортивному. А хотелось выглядеть нарядной. Но для ночной прогулки платье и каблуки не подойдут.
Она вышла из дома через обещанные пять минут. Перебежала дорогу. Толкнула дверь ресторана.
Дато сидел на высоком стуле возле барной стойки. Пил виски.
— Будешь? — спросил он, щелкнув по стакану.
Она утвердительно кивнула. Давид заказал еще одну порцию.
— Может, ты голодна?
— Нет. Я слопала огромный кусок шоколадного торта.
Бармен поставил перед Машей стакан с виски. Она отсалютовала им Дато.
Выпили молча. Без тоста.
Дато положил купюру на стойку и кивнул Маше, предлагая уйти. Они покинули ресторан. Не сговариваясь, пошли в направлении набережной. Оба молчали.
— Ты веришь в судьбу? — заговорил Давид минут через десять.
— Пожалуй, — ответила Маша.
— А я никогда не верил. Но сегодня меня не оставляет мысль, что есть какая-то схема у парня на небесах. Я так и представляю ее. Она похожа на план эвакуации. На ней стрелочками указан верный путь. Для каждого свой. Наши с тобой стрелочки ведут в одном направлении. Иначе бы мы не встретились.
— Ах, вот ты о чем…
— Я столько раз представлял нашу встречу, а она оказалась столь обыденной!
— Я хотела убежать от тебя, — призналась Маша.