Сначала он указал адрес женского студенческого общежития, а затем описал дом — как он выглядит, где расположен, в каком квартале, что находится по соседству…
С правой стороны страницы мужчина сделал очень подробную зарисовку интересующего его здания, а под рисунком — довольно детальный план окрестностей: гараж, дом, расположение дверей, окон и так далее.
В нижней части страницы, слева, Роланд печатными буквами вывел имена живущих в доме девушек, а также написал, какая корреспонденция приходит на их имя.
Дженнифер Портер. 1 открытка из Люцерна, Швейцария. Послана 27 июня 1990 года. Сзади от руки написано: «Жаль, что ты не здесь. Люди тут замечательные. Обожаю Швейцарию. С любовью, Дениз».
Сара Мак-Кой. Конверт от Сообщества терапевтов Оук-Кнолла. Предположительно чек.
Натали Уитмен. 1 открытка «Холлмарк» в фиолетовом конверте. Обратный адрес: М. Дорн, 1128 Виа-Морада, Пасо Роблес, СА 93446. 1 открытка-напоминание, посланная из стоматологической поликлиники «Лучезарная улыбка»: «Вам назначено 22 июля на 10 ч. 30 мин.». На открытке фамилия пишется как «Витмен».
И тому подобное.
Роланд перевернул лист и на чистой странице печатными буквами тщательно вывел:
Рэни Паквин. Высокая. 5 футов и 7–9 дюймов. Стройная. Маленькая грудь. Длинные ноги. Загорелая. Прямые темно-каштановые или черные волосы. Носит распущенными или собранными в конский хвост. Играет на скрипке. Увлекается теннисом.
Мужчина осторожно подул на страницу, чтобы высушить чернила, закрыл записную книжку и сунул ее обратно в курьерскую сумку, лежавшую на пассажирском сиденье. Затем он завел мотор и направился к теннисным кортам.
Я однажды прочла, что все мы рождаемся с инстинктом самосохранения и защиты тех, кого любим. А потом общество каждый день выбивает эти инстинкты из нас до тех пор, пока мы не становимся настолько запуганными «хорошими манерами», что не можем защитить самих себя.
Детей моего поколения учили уважать старших, не дерзить и не устраивать ссор при посторонних. Нас учили быть вежливыми, отвечать, когда спрашивают, и помогать всем, кто нуждается в нашей помощи.
До похищения Лесли я не знала, что могу завизжать, если почувствую угрозу со стороны незнакомца. Меня учили подавлять в себе страх. Я почти слышу голос матери в своей голове, которая ругает меня на чем свет стоит за то, что я слишком близко принимаю все к сердцу: «О чем подумают люди? Ты беспричинно будоражишь себя и посторонних!»
Женщин из поколения моей матери воспитывали так, чтобы они скрывали свои чувства. В обществе было принято считать, что женщины слишком эмоциональны, имеют склонность к истерикам и до смехотворности пугливы.
Так же отчетливо, словно это происходит прямо сейчас, в одной со мной комнате, я слышу, как папа говорит маме: «Не глупи. Не чуди. Ты делаешь из мухи слона. Ты не должна об этом думать».
В день, когда пропала Лесли, я, войдя в дом, сразу же почувствовала, что случилось что-то страшное… не просто плохое, а по-настоящему страшное… ужасное… Чувствовать это у меня не было никакой причины, и я сказала, что всему виной напряженные отношения с Лесли.
Я уехала из дома по делам. Джудит Айвори собиралась заново отделывать свой стоящий на побережье дом. Я потратила несколько часов, стараясь отговорить Джудит от ошибок, которые были продиктованы ее плохим вкусом. Это показалось мне намного важнее, чем оставаться дома и наблюдать за выходками старшей дочери, пребывающей в плохом настроении.
Я хорошо знала Лесли. Весь день она будет дуться, сидя в своей комнате и выходя лишь за тем, чтобы во время обеда и полдника выливать на окружающих свое недовольство. К ужину дочь смягчится. Ко времени отхода ко сну Лесли уже начнет сожалеть о своем поведении… если не в первый день «домашнего ареста», то во второй обязательно… А потом дочь приступит к своей хитрой тайной кампании, направленной на то, чтобы вернуть себе потерянную благосклонность и доверие родителей.
Я понимала, что на этот раз достичь примирения будет не так легко, как прежде. Лесли насмерть собиралась стоять за свою независимость, а Ланс не менее рьяно собирался отстаивать абсолютный авторитет отца. Столкновение титанов. В последние дни жизнь в доме Лоутонов была довольно тягостной.
Я очень жалела мою впечатлительную Лию, мою маленькую миротворицу. Она ничего плохого не сделала, но наравне с провинившейся сестрой оказалась пленницей в собственном доме. Еще не скоро мы сможем стать той дружной семьей, какой когда-то были. Лия добровольно отказалась идти гулять со своими подружками. Она не хотела лишний раз раздражать Лесли, напоминая старшей сестре о последствиях ее непослушания. Такого великодушия Лесли не заслуживала. Окажись Лесли в положении младшей сестры, она ни за что бы не пошла на такую жертву ради Лии.
Я жалела Лию, но в то же время воспользовалась шансом смыться из зоны военных действий и оставила младшую дочь саму расхлебывать плохое настроение старшей. Я чувствовала себя немного виноватой, однако не сомневалась, что без меня напряжение в доме значительно ослабнет. С Лией Лесли помирится куда быстрее, чем со мной или с Лансом.
Я надеялась, что по возвращении домой застану их обеих сидящими в гостиной. Мои дочери будут смотреть какой-нибудь фильм, играть в электронные игры или, возможно, устроятся у бассейна, чтобы позагорать и полистать журналы мод. Жизнь в исправительном учреждении семейства Лоутонов была довольно комфортной.
Но когда я прошла в кухню через комнату для стирки, неся охапку образцов тканей и книги с фотографиями обоев, меня встретила необычная мертвая тишина. Я остановилась и застыла подобно статуе. Чувство леденящего страха сжало мое сердце костлявыми пальцами.
Я постаралась отогнать от себя этот страх. Так нас учили в детстве. Я даже не стала вслух звать девочек. Пройдя из кухни в кабинет, я положила книги с образцами на стол и решила набросать заметки о пляжном домике Джудит Айвори. Даже заставив себя делать что-то «нормальное», я не могла избавиться от ощущения, что все как раз наоборот. Я так разнервничалась, что вздрогнула, когда в комнату вошла Лия.
— Привет, дорогуша, — сказала я, растягивая губы в дежурной маминой улыбке. — Как вела себя Тинзилла? [12]
Глаза Лии наполнились слезами.
— Лесли поехала на матч по софтболу.
— Что?!
Гнев затмил все мои чувства.
Лесли, конечно, девочка упрямая, но ответственная. Я бы ни за что не поехала к Айвори, если бы хоть на минуту заподозрила Лесли в том, что она нарушит запрет родителей и оставит свою младшую сестру одну дома.
— Она поехала на матч по софтболу, — повторила Лия и на одном дыхании все выложила: — Лесли сказала, что вернется прежде, чем ты или папа будут дома, но уже много времени прошло. Звонила Валери Финли, искала ее. Я сказала, что Лесли поехала на игру. Валери ее видела там, но игра уже давно закончилась, а Лесли должна была вернуться домой раньше, чем она позвонила.