— Все вы идиоты!
Поднимаясь на трапеции с ангельскими крыльями, Сьюзи скорчила гримасу — то ли от злости, то ли от радости, что прошла в следующий тур.
Следующая кандидатка — Соня, блондинка, элегантная и утонченная. Толстый парень из Лихтенберга в джемпере с капюшоном, который называл себя Волле и весил около ста двадцати килограммов, дал понять, что Соня — женщина его мечты и что он после выигранной ночи готов на ней жениться.
— Я просто влюбился, — сказал Волле.
— Ты не влюбился, — ответил Торино, — ты просто спятил. К тому же ты жирный.
Торино заметил, что когда от него на орехи получали и зрители в студии, выходило тоже неплохо. «В конце концов, — подумал он, — эти лузеры так друг друга ненавидят, что дьявольски радуются, когда одному из них достается». Римские гладиаторы тоже швыряли свои короткие мечи в зрительские ряды, и иногда одному из зевак приходилось сыграть в ящик. «Почему нет? Толпа хочет этого. Они это заслужили».
— Но я влюбился в Соню! — кричал Волле. — Это не на одну ночь. Это серьезно!
Торино кивнул.
— Если со своими ста двадцатью килограммами ты захотел запрыгнуть на девочку, это наверняка должно быть что-то серьезное.
Волле хотел еще что-то сказать, но микрофона уже не было.
— Нет! — крикнул Торино и опустил большой палец вниз, как цезарь Нерон, хотя бы для того, чтобы досадить Волле.
«Нет», — проголосовали пользователи Интернета, и под Соней открылся люк. Визжа, она свалилась в болото.
Юлия набрала номер Томми и почувствовала, как ее сердце забилось чаще.
— Алло, Томми слушает, — раздался голос в трубке. — Я сейчас в машине, так что не удивляйся, тут сильное движение.
Спокойный голос, низкий, звучный и довольно приятный. Большинство парней обычно были чересчур взволнованы, говорили быстро и на повышенных тонах, хотели в одном предложении за три секунды описать все свои достоинства, да к тому же еще за что-то извиниться: «Эй, извини, я опоздал на четыре минуты, в метро ехал, а там связь не ловит, а потом окна были разрисованы в вагоне, и я проехал станцию, пришлось возвращаться обратно, поэтому и задержался».
Тут все намного короче: «Томми слушает». Коротко и ясно.
А потом еще фраза насчет машины. Он в пути. Может, едет по делам?
— Привет, Томми, это Юлия. — Она задумалась, как дальше по-умному построить беседу, но в голову ничего не пришло, и она спросила: — Все в порядке?
— Я был прав, — произнес он. — В твоем голосе слышатся нотки, которые делают тебя такой привлекательной.
Это Юлии понравилось, и она решила говорить только самое необходимое и побольше слушать.
— Какие нотки?
— Ты многогранна, умна и необычна. Ты душевна и, если завоевать твое доверие, будешь одной из самых чудесных женщин на свете. Ты волнующая. Женщина для любования и желания. — Он помолчал. — И все это — в твоем голосе.
— Ты милый, — ответила Юлия. — Когда мы увидимся?
— Скорее всего, в конце следующей недели. Раньше у меня никак не получится.
— Тогда, может, еще созвонимся?
— Конечно. К сожалению, мне нужно отключиться, звонок по параллельной линии.
— Всегда в разъездах? — спросила она.
— В данный момент. Небольшая напряженка. Много сделок одновременно. На следующей неделе будет спокойнее, и тогда я тебе расскажу об этом, если захочешь.
— О да, — ответила Юлия, — было бы мило с твоей стороны. Рада буду тебя увидеть.
— Договорились.
Она положила трубку, еще раз взглянула на фото из сайта знакомств и в сети «Xing».
И улыбнулась.
* * *
Он тоже положил трубку. Улыбка, которую он «надевал», чтобы голос казался теплее, моментально исчезла. В момент, когда он нажал кнопку «Отбой» и закончил разговор, уголки его рта опустились, словно к ним были привязаны грузики.
Его лицо за стеклами очков в оправе из нержавеющей стали снова превратилось в железную, непроницаемую маску, которая все скрывала и из-под которой ничего не показывалось. Фары его машины разрезали пропитанную дождем темноту.
Смеркалось. Небо было серым, как заставка монитора, за которым Клара писала отчет по следственным мероприятиям, когда зазвонил телефон. До этого по мобильному она переговорила с Белльманом, начальником УУП Берлина, который был на заседании в Висбадене: он передал ей благодарность по делу Оборотня и перешел к актуальным случаям.
— Как такое может быть, что тело лежало в квартире шесть месяцев и никто ничего не заметил? — спросил он.
— Сегодня большинство людей общаются через Интернет. Это значит: кто живет онлайн, тот живет и в реале, даже когда человек давно мертв, — ответила Клара.
Белльман выдохнул и замолчал на несколько секунд.
— В какое больное, сумасшедшее время мы живем! — пробормотал он, словно не желая слушать дальше, что было редкостью.
— В очень сумасшедшее время, — согласилась Клара.
— Поймайте этого умалишенного, — сказал на прощание Белльман. — Именно в реале.
И вот теперь снова звонил телефон.
— Видалис слушает.
— Это Вайнштейн. Есть новости.
Клара взяла ручку и придвинула к себе лист бумаги.
— Я слушаю.
— Мы исследовали примерно тридцать жуков и почти во всех обнаружили ДНК Жасмин Петерс и Якоба Кюртена либо не обнаружили ничего.
— Почти во всех? Что это значит? — нетерпеливо переспросила Клара, досадуя на экивоки Вайнштейна.
— В одном жуке мы обнаружили ДНК неизвестного нам человека. Возможно, что этот жук был уже давно мертв, поэтому есть вероятность, что эта ДНК намного старше, но чтобы это установить, придется проверить процесс разложения в хитиновом панцире.
— Метод радиоуглеродного анализа? — спросила Клара.
— Метод радиоуглеродного анализа в этом случае даст крайне неточные результаты, его используют при возрасте от трехсот лет. Здесь нужен биохимический анализ.
Клара вздохнула: «Первая жертва? Номер один? Неужели все так просто?»
— И тогда мы сможем идентифицировать ДНК?
— Зависит от того, как давно она там, — ответил фон Вайнштейн. — Мы могли бы потрясти больницы, как в случае с Кюртеном, только на этот раз придется подойти к работе более плотно. И сейчас мы уже не сможем рассчитывать на новый банк ДНК, ведь его организовали всего пару месяцев назад.
— И что это значит? — спросила Клара.
— В клиниках сохраняют образец ДНК во время донорской сдачи крови или анализа. Нам все это предстоит проверить.