— Заплатили, и все в порядке. В этом наглядно проявилась ваша безответственность. Заплатили и свалили проблему на меня. Нет, дело было не в деньгах. Ты отлично знаешь, что когда умер айта, денег осталось предостаточно. Просто вы не захотели исполнить свой долг. И идея признать ее недееспособной принадлежала не мне, а этому проклятому врачу, — срывающимся голосом произнесла Флора.
— О господи, Флора, мне трудно поверить в то, что мы снова об этом говорим. Ама была больна. Она была не в состоянии позаботиться о себе, не говоря уже о бизнесе. Доктор Салаберриа предложил это, потому что знал, к каким проблемам приводит эта ситуация. У судьи тоже не было ни малейших сомнений по этому поводу. Я не знаю, почему это так тебя беспокоит.
— Этот врач полез туда, куда его никто не приглашал, а вы дали ему зеленый свет. Вы не должны были позволять класть ее в лечебницу. Этого не произошло бы, если бы мы лечили ее от пневмонии дома. Я это знала. Я знала, что она очень ранимая и что больница — это плохая идея. Но вы и слушать ничего не хотели, и все получилось очень скверно.
Амайя смотрела на сестру с глубокой грустью, которую всегда испытывала, становясь свидетелем подобной злобы и злопамятности. Раньше она уже бы подскочила, как пружиной подброшенная, и позволила бы втянуть себя в этот обмен упреками, обвинениями и попытками оправдаться. Но работая в полиции, она научилась контролировать свои эмоции и ситуацию в целом, руководствуясь, прежде всего, здравым смыслом. Эти навыки ей уже сотни раз приходилось пускать в ход, имея дело с такими ужасными созданиями, по сравнению с которыми Флора казалась всего лишь упрямой и легкомысленной школьницей. Она еще сильнее понизила голос и почти шепотом произнесла:
— А знаешь, Флора, что я думаю? Я думаю, что ты одна из тех женщин, которые самозабвенно жертвуют собой во имя блага семьи, несмотря на то что никто их об этом не просит. Ты делаешь это только для того, чтобы сделать остальных виноватыми и получить право осыпать их упреками, напоминая надгробную плиту, которая в конце концов упадет и похоронит всех, кто тебя окружает. И тогда ты останешься наедине и со своим самопожертвованием, и со своими упреками, которые никто не хочет слушать. Вот что с тобой происходит. В своем стремлении морализировать, манипулировать и лезть не в свои дела ты добьешься только того, что всех от себя оттолкнешь. Тебя никто не просил становиться героиней или мученицей.
Флора смотрела куда-то в пространство, опершись локтями о стол и прижав обе ладони ко рту, как будто пытаясь заставить себя молчать. Но это молчание длилось недолго. Ровно столько, сколько было необходимо, чтобы улучить момент и метнуть свое отравленное копье. И вот тут уже на пощаду рассчитывать не приходилось. Когда она заговорила, ее голос обрел прежнюю уверенность и присущую ему требовательную интонацию.
— Я полагаю, что ты пришла не только для того, чтобы изложить, что ты обо мне думаешь. Так что если у тебя есть какие-то конкретные вопросы, задавай их сейчас. Если нет, тебе придется уйти. Я не могу позволить себе терять время понапрасну.
Амайя извлекла из сумки маленькую картонную коробочку, открыла крышку и, прежде чем извлечь содержимое, посмотрела на сестру.
— То, что я тебе покажу, является уликой, обнаруженной на месте преступления. Я обращаюсь к тебе за помощью как к консультанту. Надеюсь, ты понимаешь — то, что ты увидишь, необходимо сохранить в тайне. Ты ни с кем не должна это обсуждать, включая членов семьи.
Флора кивнула. Выражение ее лица изменилось, и теперь на нем был написан живой интерес.
— Вот и хорошо. А теперь посмотри на это и скажи мне, что ты думаешь, — произнесла Амайя, извлекая из коробочки пакет, в котором лежало ароматное пирожное, обнаруженное на теле Анны.
— Чачингорри? Вы обнаружили его на месте убийства?
— Да.
— Последнего или на других тоже?
— Флора, я не имею права тебе это сказать.
— Возможно, убийца его ел?
— Нет, скорее похоже на то, что он хотел, чтобы это пирожное там нашли. Кусочек, которого не хватает, мы отослали в лабораторию на анализ. Так что ты можешь мне сказать?
— Мне можно к нему прикасаться?
Амайя протянула пакет Флоре. Она извлекла пирожное, поднесла его к носу и несколько секунд нюхала. Держа его большим и указательным пальцами, она ногтем отковырнула крошечный кусочек.
— Оно может содержать какие-то отравляющие вещества или яд?
— Нет, в лаборатории сделали анализ. Опасности нет.
Флора положила крошку в рот и попробовала на вкус.
— Ну что ж, в таком случае тебе, наверное, уже сообщили, какие ингредиенты использовались при его изготовлении…
— Да, и я хочу, чтобы ты рассказала мне все остальное.
— Ингредиенты самого высокого качества. Свежие и смешанные в правильной пропорции. Выпекли это пирожное еще на этой неделе. Я бы сказала, что ему не больше четырех дней. Судя по цвету и пористости, думаю, его пекли в традиционной дровяной печи.
— Невероятно, — не скрывая восхищения, произнесла Амайя. — Как ты можешь все это знать?
Флора улыбнулась.
— Просто я хорошо разбираюсь в своем деле.
Амайя решила не обращать внимания на завуалированное оскорбление.
— Кто, кроме кондитерской Саласар, печет эти пирожные?
— Ну, я думаю, это может делать кто угодно, у кого есть рецепт. А это не тайна. Я опубликовала его в своей первой книге как рецепт от айты. Кроме того, это традиционное для нашей местности лакомство. Полагаю, что в нашей долине наберется с десяток вариантов его рецепта… Хотя подобное качество с такими выверенными пропорциями встретишь нечасто.
— Я хочу, чтобы ты составила для меня список пекарен, кондитерских и магазинов, которые их производят или продают.
— Это несложно. Пирожные такого качества делаю я и еще Салинас из Туделы, Санта Марта де Вера и, возможно, цех в Логроньо… Ну, честно говоря, последние несколько хуже. Я могу дать тебе список моих клиентов, но, насколько мне известно, здесь, в Элисондо, их покупают не только местные, но также гости и туристы. Так что я не знаю, чем это может вам помочь.
— Пусть это тебя не волнует. Просто составь список. Когда он будет готов?
— Только к вечеру. У меня слишком много работы, и ты уже знаешь, благодаря кому.
— Меня это устраивает. — Она не собиралась реагировать на провокационное замечание и попадаться в расставленную Флорой ловушку. Протянув руку, Амайя забрала пакет с остатками пирожного. — Спасибо, Флора, инспектор Монтес зайдет за списком…
Флора продолжала невозмутимо смотреть на нее.
— Мне сказали, что вы уже знакомы.
— Что ж, приятно слышать, что ты в кои-то веки хорошо проинформирована. Да, я его знаю, и он очень симпатичный. Инспектор Монтес заходил засвидетельствовать мне свое почтение, я как раз закрывалась, и он вызвался меня проводить. Я немного показала ему город, мы выпили кофе, он обрушил на меня все свое обаяние, и мы болтали обо всем на свете, включая тебя.